Ой.

Эмир, видимо, переодевался. Он выходит, надев футболку лишь наполовину: одна рука уже в рукаве, вторая еще нет, и большая часть тела обнажена. Мой предательский взгляд сам по себе замирает больших грудных мышцах, потом спускается вниз на шесть кубиков пресса, потом на мышцы, уходящие вниз под пояс штанов... в носу начинает свербить и я громко чихаю прямо на все это великолепие.

“Боже...” — мелькает мысль, пока я чувствую, как розовею. — “Почему я не могла прикрыть рот и нос, а?”

— Извини. — бормочу я, натягивая на кулак рукав свитера и вытираю тыльной стороной все, что начихано.

“Зачем? Мало того, что ты пялишься, зачем ты его еще и трогаешь? Тебе было мало того, что произошло пару месяцев назад?”

“Вообще-то, я тогда не так уж много трогала и рассматривала” — спорю я сама с собой. После поднимаю взгляд на Эмира. Выражение его лица странное: выглядит так, будто бы я его смутила. Но это вряд ли. Чем я могу смутить такого, как он?

Он резко одергивает подол футболки вниз, и приподнимает вопросительно бровь.

— Что случилось?

— Арина уснула. — произношу я. — Знаешь, дети часто просыпаются ночью, поэтому не стоит оставлять ее одну...

Он пожимает плечом и перебивает меня:

— Там большая кровать, можешь лечь с ней.

— Что? — выпадаю я в осадок. — Эмир, я, вообще-то, собиралась домой! Мы не договаривались о круглосуточной работе.

— Хочешь, чтобы я следил за ней? — он изгибает уже другую бровь, уставившись на меня. — Уволь. Дети - это не мое. Сколько тебе надо для того, чтобы ты работала круглосуточно?

— Нисколько. — бормочу я. — Я не смогу работать по ночам, мне нужен отдых. Кстати, ты прислал мне слишком много денег, так что скажи мне номер карты - я верну их. А сейчас я вызову такси.

На лицо Эмира наползает мрачная тень.

— Эта сумма вся твоя. Я платил за срочность и еще за сломанный телефон. И заплачу еще больше ,если ты будешь оставаться с ней на ночь.

Я вздыхаю.

— Нет.

Его взгляд прямо-таки впивается в меня. Судя по всему, Эмир не привык, чтобы ему отказывали.

— Я не люблю переходить так быстро к угрозам. — произносит он. — Так что останься добровольно.

К угрозам? Мне хочется закатить глаза и устало вздохнуть. Вроде бы не маленькие уже, но почему Эмир ведет себя так, словно он мальчишка?

— А тебе нечем угрожать. Извини. — пожимаю я плечом, а потом, не сдержавшись, зеваю. — Спокойной ночи, Эмир. Скажи только, к какому времени мне подъехать завтра. Дети обычно просыпаются около семи-восьми утра, учти это, и, пожалуйста, не бросай Арину одну.

Отвернувшись, я ухожу в прихожую, где надеваю пальто и сапоги. Эмир появляется передо мной и загораживает дверь только когда я, застегнувшись, тянусь к ручке.

— Пожалуйста. — произносит он, а у меня едва не вырывается смешок. У него такой тон, будто бы это была не просьба, а приказ. Впервые встречаю человека, который так может произнести “пожалуйста”!

— Нет, Эмир. — качаю я головой, и прибегаю ко лжи: — Тем более, кажется, я съела что-то не то сегодня и меня тошнит. Мне нужно принять лекарство и отдохнуть.

— Ладно. — в этот раз он все-таки отступает, и достает телефон, посмотрев на экран. — Но отвезет тебя не такси, а мой подчиненный. Так что подожди немного здесь.

С этим у меня уже спорить нет сил, и я просто устало киваю. Тем более, что такси в это время мне влетит в копеечку.

***

На парковке меня встречает большая черная машина, в которой сидит тот самый большой мужчина-шкаф по прозвищу Егерь. Он смотрит на меня исподлобья уставшими покрасневшими глазами, под которыми намечаются темные синяки и кивает:

— Буду благодарен, если поторопишься.

— Хорошо. — произношу я мирно, хотя, из-за тошноты я стараюсь помедленнее перебирать ногами: так меньше укачивает.

Сев в машину, я пристегиваюсь ремнем безопасности, а машина уже трогается с места. Я украдкой посматриваю на мужчину: похоже, Эмир плохой начальник. Время уже позднее, а этот человек все еще выполняет его поручения, которые явно не относятся к работе. К тому же, его глаза выглядят так, словно вот-вот закроются и он уснет прямо за рулем.