Адалер подошел к судорожно подрагивающей вязкой тьме, поднял обе руки. Ледяной ветер ударил в живую стену, метнулся вдоль нее, нашел лазейку и выскользнул из круга. Маг опустился на одно колено и положил ладони на землю. Узкая тропа промерзшей твердой земли побежала от костра вдаль, за холмы. Над ней невесомой сетью повисли созданные Тайри и Гаем магические щиты. То, что окружало магов, весь этот мрак и ужас, предсмертные крики и проклятия, безнадежность и отчаяние, хлынули в узкий коридор так быстро, как будто на другом его конце все погибшие тысячи лет назад снова обрели бы жизнь.

Через бессчетное количество минут над потухшим костром в розовом рассветном небе гасли последние звезды. Тихо плакала Кеми — так, как плачут от облегчения, уткнувшись в грудь обнявшего ее Трома. Лежал без движения "снежный принц", на его губах слабо пузырилась кровавая пена. Из последних сил удерживала его жизнь целительница, погрузившись целиком в творимое волшебство.

— Держи его за руку, Орни, — тихо сказал ваюмн онемевшей от горя женщине, — ты же птица. Расправь крылья и тяни его сюда, к жизни, к любви, к себе. Он у нас, конечно, ледяной, но сердце-то у него горячее. Такое же, как у тебя.

— А он слишком много отдал холоду… — всхлипнула леди ор Лоуке, опустилась на колени, сжала обеими руками безжизненную ладонь Даля, прижалась горячими губами к пальцам.

Тайри разлепила спекшиеся губы:

— Гай, черный каменный флакон из моей сумки. Три капли, и пусть проглотит. Если не поможет…

— Не поможет, — пророкотал рядом знакомый голос, — а вот я попробую…

Скайяр всмотрелся в лицо мага, ставшее восковым и отрешенно-холодным, стер пену с его губ, склонился, прислушиваясь.

— Плохо дело, — дракон легко поднял бесчувственное тело Даля, повернулся к Орнери, — сядь удобнее, тебе следует его обнять и держать так… пока все не закончится. Согревай его, птица, согревай и держи всей силой своей огненной души, всем постоянством своей любви. Запомни, это очень важно, ОЧЕНЬ!

Тайри тихо попросила:

— Приведи его назад, Скай, пожалуйста…

— Продержись, девочка, пока мы не вернемся. Ты — наша дорога и наша дверь.

Синеглазый распахнул перед собой странный, светящийся мутно-серым, портал. По ту сторону просматривалась неширокая дорога, по обе стороны её высились горы. Секунда — и над ней, мощно взмахивая крыльями, взлетел синий дракон. Он быстро удалялся и скоро совсем исчез из виду.

Закончился тяжкий сон, где она раз за разом бежала по глубокому снегу в бальном платье и легких атласных туфельках, пытаясь догнать кого-то важного и нужного. Проваливалась, падала, поднималась и бежала дальше… А потом, поняв тщетность всех усилий, просто ложилась лицом в колючий снег, содрогаясь от беззвучных рыданий. Не догнать, не вернуть, все потеряно, и жить с этим невозможно… Но всему приходит конец, и, в очередной раз обжегшись холодом, она вскрикнула и открыла глаза.

Чья-то горячая ладонь коснулась щеки, и Тайри окутала волна родного тепла, прогоняя прочь все кошмары и вселяя уверенность. Теперь все будет хорошо. Обязательно будет…

— Гай…

— Слава Творцу, ты проснулась, — мастер улыбался, но глаза у него были измученные.

— Я слишком долго спала?

— Можно сказать и так. Скай сказал — тебя слишком сильно затянула дорога чужой смерти, по которой ты пошла.

— Что с Далем?!!

— Жив и уже вполне себе деятелен. Вы с драконом притащили его от самой Черты. Как только мы поняли, что Даль вне опасности, ты… уснула. Во всяком случае, больше всего это было похоже на сон. Никто не смог тебя разбудить, дыхание становилось все слабее, а у Ская уже не было сил. Он ругался, как сотня матросов, рычал и плевался бы огнем, будь он в истинном обличье. Клял себя, всех нас и обстоятельства, говорил, что никогда себя не простит, что спасать он обещал тебя, а не кого-то другого, и что, скорее всего, сама ты уже не вернешься, а лететь он не может. Только Кеми как-то удалось его успокоить. О чем уж они шептались, не знаю, но после этого твой синеглазый друг перестал рычать, поколдовал еще над Далем и исчез.

— Бедняга. Решил, наверное, что меня не уберег, — вздохнула юная леди, — сколько я провалялась?

— Весь день, но мы ожидали худшего. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, но если чего-нибудь съем и запью горячим, будет вообще отлично.

Ваюмн облегченно рассмеялся, протягивая ученице кружку с подогретым вином.

Как-то так получилось, что после этой ужасной ночи они все перестали таиться друг перед другом. Что плохого было в том, что Орнери давно и безоглядно любит Даля? Хотя ее родственники с острова Орт сказали бы иначе. В старых аристократических семьях крайне не одобряли отношений с иноплеменниками, а браки и вовсе были под запретом. Брат императора, пусть и сводный, тоже не волен был выбирать, однако выбрал, и раз за разом отстаивал свое счастье. Про Кеми и Трома и говорить было нечего. Уже прошедшая первую ступень посвящения послушница переступила через один из главных запретов своего ордена, а это просто так не проходит. Ну и они с наставником оказались ничуть не лучше остальных нарушителей разнообразных правил и законов, но не раскаивались и отступать не собирались. Пережитый ужас тоже сближает… Каждый заметил, что от него к остальным членам маленького отряда будто протянулись невидимые, но крепкие нити. Теперь, чтобы понять друг друга, достаточно было не то что полуслова — полувзгляда. Стало заметно легче идти, тем более что плавные склоны кальдеры, увенчанные белой короной городских укреплений, уже показались на горизонте. Казалось, цель похода совсем близко, но дорога к древнему городу таила в себе новые опасности.

Легко и просто было идти по старому, но вполне сохранившемуся тракту. Сойдя с него, маги убедились, что путешествие стало вовсе не таким удобным. Снег почти исчез, стало сухо и довольно тепло, но приходилось продираться через плотный низкорослый и очень колючий кустарник. Взойдя на небольшой холм, путешественники увидели маленькое соляное озеро, приютившееся в аккуратной впадине. Картина была волшебной: над поверхностью озера время от времени взлетали струи воды, весь берег зарос мохнатым сказочным инеем, крупные кристаллы играли на солнце голубым и лиловым. Никаких странностей, вроде бы, не наблюдалось, но Орнери решительно остановила своих соратников: