– Сейчас я покажу ваши покои, – побурчала Алина. – Затем подадут обед, где вы сможете выступить перед учащимися.

– Не вижу смысла тянуть, – я обошел преподов и поднялся на площадку перед воротами. – Прошу внимания! – новый голос – зычный и густой, как у Шаляпина, позволял легко обходиться без микрофона. – Все мы здесь – колдуны. Кто-то опытный, кто-то – начинающий. Но объединяет нас одно – дураков тут не держат. И все прекрасно понимают – насильно мил не будешь, уж я-то знаю это как никто иной. Поэтому предлагаю компромиссный вариант: вы занимаетесь своими делами, я – своими. Никто не требует от вас показного подобострастия – живите, как привыкли, и делайте, что должны. На том и закончим, а обед принесете в мои покои. И захватите побольше пива и виски. Это – мой первый и последний указ. За сим прошу откланяться.

Вслед за хмурой, как туча, провожатой я вошел в холл – украшенный, точно Эрмитаж. Никогда не любил музейной вычурности – нет в ней ни жизни, ни вдохновения, только мертвая роскошь. Поэтому быстрым шагом добрался до лифта – девушка положила ладонь на полированную плиту, точно на сканер отпечатков, и створки бесшумно разъехались в стороны.

Базальтовая шайба вознесла нас под самый шпиль, где располагалось мое новое жилище, которое уместнее всего назвать двухэтажным пентхаусом. Наверху, в похожем на маяк застекленном куполе находились кровать, ванна и камин, а внизу – рабочий кабинет с книжными шкафами, непонятными приборами вроде астролябии и широченным рабочим столом с кипами исписанных бумаг. Но такая обстановка понравилась мне куда больше, а творческий беспорядок лишь добавлял уюта.

– Мы еще не успели здесь прибраться, – мрачно сказала Алина. – Господин Вебер отбыл в спешке.

– Вебер? – я подошел к окну – ну и высота, едрена вошь, метров сорок, не меньше. – Немец?

– Да. Хотя всю жизнь прожил в империи. И служил ей верой и правдой, как не каждый исконный русский.

Теперь многое стало на свои места, а печальный тон подтвердил мою догадку.

– Его сняли из-за войны?

– Да. Первый год император еще сдерживался, хотя уже тогда ходили слухи о скорой отставке. Но после острых неудач на фронте терпение лопнуло, ректора обвинили в неблагонадежности и выслали из страны.

– Что же, – поискал по шкафам бутылку, но мой предшественник, похоже, не пил ничего крепче чая. – Так даже лучше.

– Лучше? – Алина невольно повысила голос, а по хмурым бровкам и алым пятнам на скулах я понял, что вплотную подошел к опасной черте. И поспешил развить мысль.

– Да, лучше. Ведь его могли казнить или отправить на каторгу. А для пожилого утонченного господина слова «тюрьма» и «смерть» означают одно и то же.

О внешности ректора подсказал портрет над рабочим местом – больше всего опальный колдун напоминал пожилого эльфа с длинными светлыми волосами.

– А раз его просто выгнали, то после войны вполне могут восстановить в должности. Ждать-то осталось – всего ничего, в восемнадцатом все закончится.

– С чего вы взяли? – удивилась спутница.

И тут я понял, что надо еще внимательнее следить за базаром. И пофиг, если мои слова примут за предсказание – в конце концов, раз тут есть маги, то и ясновидящие должны быть. А вот если посчитают «прогнозы» за выболтанные государственные секреты – тут-то язычок и укоротят, и не посмотрят, что я родич самого Николая.

– Просто предчувствие, – с улыбкой произнес в ответ. – Не станут же люди десять лет сидеть в окопах по уши в грязи?

Судя по хмурой моське, оправдание вышло не очень убедительным. И чтобы сменить тему, я снова подошел к окну – теперь уже с южной стороны – и увидел ту самую облачную громадину, которую заметил еще в поезде.

– Кажется, шторм приближается.

– Ничего страшного. Если нам будет грозить буря, я просто попрошу господина Зыха отвести ее.

Хотел поблагодарить девушку, но тут в кабинет, покачивая бедрами, вошла служанка со здоровенным подносом. На серебряном блюде исходили паром всевозможные дары моря – кальмары, осьминоги, креветки, рыба, а посреди этого великолепия в запотевшем ледяном ведерке позвякивали заветные бутылки.

– Присоединитесь? – спросил у Алины, в предвкушении потирая ладони.

– Вынуждена отказаться, – с прохладой отчеканила та. – Много важных дел.

– Не переживайте, – блондинка с намеком подмигнула. – У меня никаких дел нет, так что скучать не придется.

За обедом нажрался, как свинина.

Морепродукты оказались крайне паршивыми закусками в силу крайне низкого содержания жира, но тогда я об этом не думал и заливал, как не в себя. То ли стресс сказался, то ли дух свободы и абсолютной власти вскружил голову, но отключился я быстрее, чем напали первые вертолеты.

И судя по тому, что очнулся под вечер в одежде, ничего со служанкой не вышло, если я вообще пытался. Изнывая от дикой головной боли, вылакал остатки теплого пива, но это не очень-то помогло. Интересно, если в этом мире есть магия Света и клирики, значит, наверняка существуют и заклинания исцеления. И если очень повезет, мою больную голову успеют вылечить раньше, чем она лопнет от невыносимых страданий. Нужно только найти медпункт…

Шатаясь и покряхтывая, добрался до лифта и спустился в пустующий холл. Студенты, похоже, разошлись по общагам, и мое появление встретил только призрачный свет кристальной люстры. Огромная подвесная конструкция вспыхнула при моем появлении, точно лампа с датчиком движения, только эта штуковина явно отозвалась на источаемую мной магию.