Жалко, ведь и не жил совсем. Можно сказать, последнее время и зажил только – и такой конец? Нет, держись, Мишка, ещё не конец. Надо терпеть. Только терпение может спасти. Не век же сидеть в колодке. Да и гнус скоро утихомирится. Холода скоро. Осень… Мишка всё чаще стал разговаривать с собой и иногда вслух.

Утром прозевал общий подъём. Разбудили грубыми толчками – стан собирался в дорогу. У берега покачивались большие лодки с крышами на тонких столбиках. Китайцы возились с парусами, готовясь их поднять на невысокие мачты.

Мишку поволокли на одну из таких лодок и бросили на носу, где он даже воды не видел.

Не прошло и полчаса, как лодки одна за другой отваливали от берега и распускали тростниковые паруса. Они странно шелестели, забирая лёгкий ветерок. Ему помогали отдохнувшие гребцы.

Мишка без мыслей в голове прислушивался к монотонному плеску воды за бортом, и сдерживал приливы ярости, временами наваливавшиеся на него. Хорошо, что мошкара оставила в покое. На середине реки она не досаждала, лицо отдыхало, хоть и горело нещадно. Глаза припухли и слезились, губы запеклись в кровоподтёках.

Короткий моросящий дождик длился недолго. В прорывах между тучами блеснул луч и вокруг посветлело. Ветер усилился, паруса с характерным шелестом туже натянули снасти. Матросы забегали, подгоняемые окриками и угрожающими постукиваниями бамбуковой палки.

Чайки с криком проносились над волнами, выхватывая зазевавшихся рыбёшек. Мишка провожал их взглядами, пока позволяла колодка. Хотелось пить и есть. Никто в этот раз не вспомнил о нём.

Стараясь меньше ёрзать, он мрачно томился ожиданием чего-то неясного и тревожного. Он так погрузился в размышления, что вздрогнул, когда обнаружил стоящего рядом человека.

Молодой китаец в розовом шёлковом халате внимательно рассматривал пленника. Тот сразу узнал своего избавителя и неловко пошевелил плечами. Сморщился от неприятного прикосновения колодки к натёртостям.

Китаец повернул голову и что-то сказал стоящему неподалёку переводчику монголу. Тот торопливо приблизился и заискивающе уставился в глаза говорившему.

Мишка напряжённо вслушивался, пытаясь уловить смысл. Но знакомых слов слишком мало. А переводчик присел на корточки перед Мишкой. С видимым напряжением он стал подбирать слова:

– Лоча, хозяин. Твоя хозяин, – показывая на китайца и кланяясь, говорил переводчик. – Слусай, слузы. Хороса хозяин, добрая. Палка бей нет. Лоча холос, хозяин холос. Твоя, моя холос.

– Ладно уж. И так понятно. Пожрать бы принесли, да водицы хлебнуть. Нутро горит, – и Мишка непослушными пальцами, зажатыми в колодке, пытался пояснить свои слова.

Китаец быстро заговорил, и переводчик побежал на корму. Вскоре он вернулся с чашкой в руке. Мишка не мог есть сам. Китаец весело смеялся и опять отослал слугу. Пришёл каменный человек, молча и неторопливо отомкнул замки и освободил пленника от колодки. Руки с неприятным глухим стуком упали на доски. Пальцы с трудом шевелились, а китаец продолжал весело смеяться, показывая на руки. Переводчик стал растирать кожу своими коричневыми ладонями.

– Ссяс холосо будь. Мало, мало есё. Хозяин добрая. Твоя холосо будь.

Когда Мишка поел и напился, по телу разлилась слабость и истома. Он с наслаждением вытягивал руки и вертел натруженной шеей. Китаец с интересом наблюдал и изредка растягивал губы в улыбке. Он был сред него роста, но намного ниже Мишки. Коренаст и с короткими сильными ногами. Лицо худощаво с едва зауженными глазами. Большой рот с тонкими губами. Усов и бороды ещё не было. На вид ему было лет двадцать пять, в его фигуре чувствовалась сила и энергия. Молодость нахально выпирала и хвасталась собой.

По одежде Мишка видел, что китаец богат. Одежда чистая и нарядная. Остроконечная шапка сдвинута на затылок, обнажая бритую голову.

Джучерец выслушал китайца и обратился к Мишке:

– Хозяин имя Дяу Тин-линь. Мало, мало думай. Твоя имя?

– Мудрёное-то имячко у хозяина, – ответил Мишка. – А моё самое из простых. Мишкой кличут.

– Миш-кой, – повторил монгол, оборачиваясь к китайцу.

– Просто Мишка, ты, пустобрёх!

– Мишка, Мишка! – поправился переводчик, кивая головой. – Хозяин твоя Дау Тин-линь. Знать будь.

– А короче как же? Что-то длинно.

– Тин-линь, – произнёс китаец, тыча себя в грудь.

– И то легче, – согласился Мишка и с интересом оглядел китайца.

Тин-линь подсел ближе. Дружески похлопал Мишкину спину, пощупал руки, и довольно цокал языком. Он медленно говорил, словно надеялся, что его можно понять. Однако Мишка ничего не уловил и только таращил глаза.

Китаец показывал предметы и медленно произносил их названия. А джучерец пытался повторять их по-русски. Мишка скоро запомнил с десяток слов, и китаец был очень доволен.