— Нет… — Она еле шевелит губами, а в глазах стоят предательские слезы — того и гляди, прорвут плотину сдержанности и потекут ручейками по бледным щекам. — Нам нельзя, — как заклинание, повторяет, пытаюсь убедить саму себя.

— Детка, — нежно шепчу я, касаясь губами ее подрагивающих век.

Ситуация наматывает мои нервы до состояния звонкой струны, грозящей порваться в любой момент, и тогда я просто пошлю все на хер, сгребу ее в охапку и увезу туда, где до нас никто не доберется. Но это будет неправильно, это будет лишь мое решение, а я хочу, чтобы и она хотела того же.

А пока… Пока она больше похожа на перепуганного котенка, сотворившего необдуманный поступок и прячущегося в уголок от неминуемого наказания.

Вдох-выдох… Мне надо успокоиться. Мне нужен здравый рассудок, чтобы принять правильное решение и выстроить четкую линию поведения. Но одно я знаю точно: я ее никуда не отпущу. Отпущу лишь на время. У нее стресс, ей надо прийти в себя, осознать и принять.

— Чего ты боишься?

— Вы, — бьет наотмашь незримой пощечиной ее переход на официальный тон и это «выкание», — мой дядя. Они не разрешат…

«Черт, бля, какой, нахрен, дядя?!»— мысленно взрываюсь я, но мягко говорю испуганной малышки мя:

— Во-первых, перестань мне «выкать», я тебе не дядя. Во-вторых, мы не делаем ничего противозаконного. и нас не в чем осуждать. В-третьих, я понимаю, что все это неожиданно, я сам в не меньшем шоке, но… — Я делаю глубокий вдох, чтобы перевести дух и не взорваться.

— Пусти меня, — всхлипывает она. — Я не могу, это неправильно…

Сжимаю челюсти так, что, кажется, слышу, как крошатся зубы. Что за идиотизм, что она вбила в свою маленькую головку?!

— Хорошо, — цежу сквозь зубы. — Ты знаешь, где меня искать.

Разжимаю ладони, выпуская ее из плена своих рук, и отступаю в сторону, давая ей возможность сбежать.

— Прости, — еле слышно произносит моя подавленная Белка и пулей вылетает из укрытия.

Ярость клубится черной дымкой, затягивая разум и лишая рассудка, оставляя одно желание: крушить все, что только под руку попадется. И ехать в таком состоянии на продолжение банкета — не лучший вариант. Поэтому я просто прыгаю за руль своего «железного коня» и больше часа наматываю круги по привычным с детства окрестным дорогам.

??????????????????????????В ресторан, где полным ходом идет гуляние, я приезжаю, немного усмирив свой пыл. Занимаю самый крайний столик и стараюсь не смотреть в сторону Белки. Это сложно, особенно когда ведущий мероприятия то и дело норовит собрать всю семью вместе. Стискиваю зубы, натягиваю улыбку и иду то тост поздравительный зачитывать, то участвовать в очередном незамысловатом конкурсе, а апогеем вечера становится танец.

И чтобы добить меня окончательно, в партнерши мне достается смущенно краснеющая Белка.

— Можно отказаться? — еле слышно предлагает она, стоя от меня на расстоянии вытянутой руки.

— Да с чего это? Так выпал жребий, — язвлю больше для видимости и притягиваю ее за талию к себе. — Потанцуем?

Дурею от аромата и только сейчас понимаю, что он не тот. Цветочный, легкий тоже ей подходит, но не так идеально, как сладкая груша.

— Ты поменяла духи? — чуть наклоняюсь в уху и втягиваю носом тонкий запах парфюма и теплых нот самой малышки.

— Что? — удивляется она. — Те закончились, — добавляет чуть позже.

Эти три минуты, кажется, тянутся целую вечность и заканчиваются так быстро.

— Спасибо за танец. — Голос Белки выдергивает меня из круговорота мыслей и чувств. — Я пойду. — она убирает свои ладошки с моих плеч и отступает, увеличивая расстояние между нами.

Я лишь киваю и, как только она исчезает в толпе, нахожу глазами брата, чтобы попрощаться, сославшись на долгую акклиматизацию, и свалить отсюда. Игорь понимающе жмет мне руку и напоминает про завтрашний день.

— У родителей будут только свои.

— Хорошо, я подъеду, — обещаю и с чувством выполненного долга покидаю этот вечер чужого счастья.

Так хочется нажраться и забыться!

Подруливаю к ближайшему бару. Сижу в машине минут пятнадцать, вглядываясь в неоновые огни разноцветных вывесок. Окунаться в праздный гудеж всеобщего разгула почему-то нет никакого желания, и я решаю залить алкоголем потрясения сего дня наедине с самим собой.

Долгий душ вымывает из тела скопившееся напряжение. Я оборачиваю бедра полотенцем и иду в гостиную к небольшому бару. Раскатистая трель дверного звонка нарушает тишину моей холостяцкой берлоги и вводит меня в легкий ступор.