Там я терялась. А здесь… стоило увидеть знакомую лестницу, под которой Паша чуть не изнасиловал меня в нашу вторую встречу, в жар бросило.

Не спасли казенные стены и суровый взгляд охранника. Ни капли не охладили угрюмые лица других посетителей. Бояринов все же повредил вчера что-то в моей голове. Своим напором он, похоже, выжег участки мозга, которые отвечали за скромность. И переплавил те, что контролировали желание.

Даже умыться захотелось. Желательно ледяной водой.

К счастью, до встречи с Пашей оставалось еще десять минут, а комнатка с треугольником на двери вместо номера и надписью «Для посетителей» нашлась за первым же поворотом.

Там я и умылась. Аккуратно, чтобы не стереть тушь и стрелки, которые так старательно рисовала сегодня утром. Потом посмотрела на себя в отражении и сделала кое-что еще. Совершенно безумное. Ни капли не похожее на меня обычную.

— Тебя здесь не украли? — Паша налетел на меня в коридоре как ураган.

Будто не поверил своим глазам, он провел руками по плечам, сжал талию и зарылся носом в макушку.

— Пытались, но я назвала похитителям твою фамилию, и меня тут же отпустили. — Нереально было оставаться серьезной рядом с этим мужчиной. Такой важный для всех. Строгий с виду. А прикасался, будто я призрак, которого легко спугнуть.

— Правильно! Я бы на тебя еще табличку повесил «Собственность Бояринова».

Правая рука Паши спустилась ниже талии и легонько хлопнула меня по попе.

— Мне кажется, охрененно звучит, — шепнул этот гад на ухо.

— Ты немного ошибся со временем. Крепостное право отменили в позапрошлом веке.

Пока мы не устроили тут «Шоу возле лестницы. Два», я подхватила Пашу под локоть и кивнула в сторону двери.

— Точно! К черту крепостное право. Хочу женское рабство.

Этот мерзавец самым наглым образом мазнул носом по моей скуле. Обжег ухо своим горячим дыханием и хитро ухмыльнулся.

Вроде бы не сделал ничего откровенного или пошлого. А у меня все тело превратилось в стадион для мурашек. Забегали по коже туда-сюда. Запрыгали. Словно к олимпиаде готовились.

— Ладно. Ты сам напросился.

Я не планировала шокировать его прямо здесь. Не готова была. Но кое-кто слишком нарывался.

— И на что же?

Улыбка Паши стала еще шире. Казалось, он вот-вот станет похожим на Чеширского кота. Но стоило мне оттянуть в сторону одну полу своего пальто… разрешить ему заглянуть в образовавшееся декольте — исчезли и улыбка, и спокойствие, и пол под нашими ногами.

Выругавшись сквозь зубы, он резко развернул нас к выходу. Даже не взглянув в сторону поднявшегося со стула охранника, распахнул дверь. И буксиром потянул меня к парковке.

Все это произошло так быстро, что я чуть не растянулась на плитке. Моего мистера адвоката, грозу судей и прокуроров будто подменили.

Ноги не успевали за его шагом. Смеяться хотелось от того, как Паша ругается и взглядом, будто косой, выкашивает с пешеходной дорожки случайных прохожих.

Мой маленький спонтанный стриптиз в туалете точно стоил такой реакции. Голова кружилась от собственной власти над этим рабовладельцем. И хотелось поскорее остаться с ним наедине.

Будто джин, исполняющий любые желания, Паша исполнил и это. Я не знала, куда он меня везет. Не узнавала улиц и домов. Любуясь, как до желваков сжимает челюсть, наблюдала за своим мужчиной все десять минут дороги.

А когда мы остановились возле современного жилого комплекса, даже спросить ничего не успела.

Точь-в-точь как в суде, Паша потянул меня по дорожке до второго подъезда. Как безвольную куклу втолкнул в кабинку лифта. И, словно боялся сорваться, не прикасаясь, доставил на свой этаж.

Мне, наверное, нужно было посмотреть, какая цифра горела на табло или какой был номер квартиры… запомнить хоть что-то. Но стоило Бояринову повернуть ключ в замке, все мысли погасли под напором губ, рук и сильного, разгоряченного тела.

Я не знаю, как добрался до собственного дома. Возможно на автопилоте.

Стараниями одной бессердечной женщины мозг в управлении машины не принимал никакого участия. Он спекся.

Еще в здании суда глаза увидели кружево белья под пальто… без платья, без рубашки, и все тумблеры сразу опустились в позицию «выкл.». Включенным, твердым и стоячим остался только один. И это был совсем не тумблер.

Рулить с этой штуковиной в штанах оказалось адски сложно. Она отвлекала. Требовала женской ласки. И тепла! А когда мы добрались до квартиры — пожелала прямо сейчас забраться в самую горячую влажную норку. И остаться там на ближайшие четыре часа.

Если бы не одна бессовестная провокация, стоившая мне всех извилин, я бы так и сделал. Наклонил бы свою феечку прямо возле входной двери и пахал бы до вечера в поте лица.

Но эта незнакомая, слишком смелая женщина требовала другого подхода.