— Звезда первой светимости. Национальное достояние, — досказала Антонина Сергеевна. — Это я услышала впервые в шестом классе. Люди просидели день в душном складе.

— Тоня, Тихомиров и Жучкин мои ученики. У меня нет мужа, нет детей, с единственной сестрой я порвала тридцать лет назад. Вы, ученики, — оправдание моей жизни. Через редакцию районки я получила фотографии Тихомирова и Жучкина и написала им: хочу видеть ваши лица в рядах совершителей. То есть людей, способных к поступку.

Хозяйка, подхватив гостью под руку, провела в смежную комнатенку, завешанную фотографиями до потолка. В углу отмотала шнур с крюка, как штора, поехал вниз огромный лист с наклеенными фотографиями, и обнажился другой лист, нижний. Хозяйка, говоря, что здесь их поколение — Жучкина, Тихомирова и ее, Тони Калташовой, указала на темное пятно фотографии — там в чаще горной долины блестело белое кольцо.

— «Ротан-600», крупнейший в мире радиотелескоп, на Кавказе. Мой ученик устанавливал автоматику. Сегменты, пластины эти вот, составляющие кольцо, должны регулироваться автоматически, и каждая пластина два с половиной — или три? — метра высотой. Я заколела на «Ротане», там картошка не вызревает. Он мне свои кальсоны отдал. — Она дотянулась, показала пальцем: — Шестьсот метров диаметр, посреди копешки, трава скошена… ходит вагончик с антенной, начинен всякой электроникой. Галактики ловят.

Антонина Сергеевна глядела в верхний угол, на цветную обложку «Огонька». Коля, ее брат, в прыжке переваливая планку и рукой на отлете отталкивая шест, влетал в эту тесную комнатку, как влетал через экраны телевизоров в тысячи квартир.

— «Веста», — договаривала свое Калерия Петровна, указывая на большую фотографию в центре листа. Край паруса, гроздь голов, темные, заросшие лица, стянутые капюшонами. — Господи, старые мужики. Я-то выгляжу моложе. — Она повернулась к зеркалу, большому, под потолок. Его плоскость с осыпавшейся амальгамой была густо испещрена росписями поколений ее учеников.

Поглядев на себя в зеркало, где она едва могла видеть свое очертание, Калерия Петровна надумала дать прочесть Тихомирову и Жучкину подборку газетных статей.

Как видно, прежде какие-то подборки были просунуты под дверь или доставлены узникам каким-либо другим способом.

Антонина Сергеевна проскользнула к наружной двери, пошарила в темноте, надеясь, что хозяйка оставила ключ в скважине и что в связке окажется ключ от склада.

— Не суетись, милочка, ключ не найдешь, — окликнула ее Калерия Петровна.

— Так не строят, — сказала Антонина Сергеевна, вернувшись в комнату. — Годами ждут лимиты на проекты. Ждут лимиты на кирпич, на сантехнику.

— Федор Григорьевич ждать не может, ему восемьдесят три года. В Уваровске падает рождаемость, а родильное отделение не справляется, палаты перегружены, появились случаи сепсиса у новорожденных, чего прежде не бывало у Федора Григорьевича. — Она взяла газетную вырезку, зачитала: — «Ф. Г. Гуков, главный врач Уваровской городской больницы, член постоянной комиссии по здравоохранению и социальному обеспечению, как и все депутаты, за месяц до сессии районного Совета получил отчетный доклад. Через две недели, когда постоянная комиссия собралась на предварительное обсуждение доклада, Ф. Г. Гуков предъявил каталог требований…» Достроить новый роддом, а они это называют каталогом требований. Этим «каталогом» Тихомиров на каждой сессии украшает свои риторические упражнения. — Калерия Петровна указала на стопку газет. — Рассылаю. В первую очередь в Москву. Получит команда «Весты», среди них депутат, журналист. Полковник генштаба.

Антонина Сергеевна взяла номер газеты, на второй полосе проглядела репортаж с сессии районного Совета Уваровска. Зачитала:

— «Аргументированным, критическим было выступление заведующего Уваровским райздравотделом Жучкина Н. Б. Он не просто проанализировал состояние материально-технической базы больницы, но и указал на конкретные меры, с помощью которых, по его мнению, можно в сжатые сроки улучшить положение дел. Здесь и расширение площадей, и развертывание отделений и служб, и проведение капремонта».

— И что же?

— Рассылайте газетки, рассылайте! — сказала Антонина Сергеевна сердито. — Ваши с «Весты» вчера болели за Федора Григорьевича, теперь, как почитают, скажут: «Эге! А ведь прав-то Тихомиров».

— Не скажут!

Антонина Сергеевна зачитала:

— «В отчете о работе исполкома справедливо критикуется ремстройконтора, допускающая затяжки с ремонтом больницы. Что показали депутатские проверки? Долго не могли составить график ремонта больницы, каждый раз там находилась „объективная“ причина, оттягивающая ремонт. Наконец, составили график. Но работы выполнены кое-как, можно сказать, ничего не сделали…» Что следует из зачитанного? Что Тихомиров и Жучкин люди умные, знают возможности района… возможности сегодняшнего дня.

— А из зачитанного не следует, что Тихомиров выпихивает Федора Григорьевича на пенсию и на его место хочет посадить кого-то своего? — спросила Калерия Петровна.

— Разумеется, хочет, потому Жучкин и выступал на сессии.

Откинувшись, Калерия Петровна растерянно глядела на Антонину Сергеевну. Ей-то казалось, она одна догадывается о замысле Тихомирова.

— Но ведь такого нельзя допустить, — теперь Калерия Петровна говорила жалобно. — Федор Григорьевич звезда первой величины, он штурман. Пусть он не понимает про лимиты на проектирование. Пусть не может достать приборчик, определяющий в чреве пол младенца. А Жучкин достанет приборчик. Разве дети станут здоровее от приборчика? Им нужен Федор Григорьевич как пример жизни.