Шрифт:
— Че пялишься? Баб голых не видел никогда? — нагрубила я.
В самом деле, какого черта?! Он же из другого окопа.
— Ты не ответила. Размер имеет значение? — рассмеялся парень, отнюдь не собираясь заканчивать сеанс. Разглядывания меня.
Я быстро повернула лейку душа в его сторону. Не успела. Спрятался мгновенно. Шустрый, гаденыш!
— Сам будто не знаешь! Или он — не твой парень? — я выжидала с водой наготове, когда он снова всунет свою растрепанную башку на мою территорию.
— Оху…ла! Ты… — он откинул занавеску и попался.
Я встретила его возмущенную физиономию горячей водой. Поливала радостно прямо в открытый рот.
— Вот ты зараза! — он полез отбирать лейку, наплевав на все. Вода плескалась, разбрызгивая горячие струи по стенам, полу и потолку. Поймал, наконец, мою руку. Сжал больно железными пальцами. Отнял. Стоял мокрый и злой.
— Отдай. Мне холодно, — притворно жалобно попросила я у посветлевших глаз.
Опомнился. Сам всунул хромированный шланг в высокую стойку. Отворачивался. Не желал больше разглядывать голую меня. Я повернулась к нему спиной. Смотреть в глаза стало как-то неуютно.
— Подвинься, — услышала за спиной.
Я послушно уступила ему половину горячих струй.
— Эта чухонская сволочь ушла? — спросила, не оборачиваясь.
— Ты действительно спишь с генералом ФСБ? — игнорировал мой вопрос голубоглазый. Касался гладкой кожей бёдра. Не прижимался. Грелся, как и я, под горячей водой.
— Нафига ты залез сюда? — я, так же как он, отвечала вопросом на вопрос.
— Куда ты подевала наган, детка? — спросил негромко, начал разминать твёрдыми пальцами сзади мои плечи.
Не застыла от неожиданности ни на секунду. Не знаю, не помню. Не признаюсь никогда. Молчала, с наслаждением принимая массаж.
— Отвечай, — попросил душка-Андрей.
Его пальцы возле моей шеи остановились. Ждали, что скажу.
— Не тормози, — улыбнулась я.
Наган-шмаган. Я, как девушка, вообще не обязана понимать, что это за хрень. Тю! Расслабленно подставляла себя под умелые руки.
— Арсен сказал, что ты точно знаешь, где револьвер, — не унимался этот дурачок.
Старый дружок Арсенчик, подставил меня. Сдал окончательно, голубая задница!
— Все. Мерси. Синяки останутся, — объявила я, унося прочь своё нежное тело.
Хватит с меня.
— Арсен — кретин, алкоголик и наркоман! Все время врет! Не знаю я ни про какие ваши револьверы и пистолеты! Иди в жопу! — громко высказалась я, выходя за дверь ванной.
Тишина в квартире радовала. Прочь отсюда!
ГЛАВА 41. Женька
— Этот ливень переждать с тобой, гетера, я согласен…
Пингвин встал на одно колено, схватил и поднял вверх лапку Руфины Львовны.
— Но давай-ка без торговли, — выл он вполне литературно. Не хуже, чем сам автор. — Брать сестерций с покрывающего тела, Всё равно, что дранку требовать у кровли.
Он поцеловал сухие, тонкие пальцы в перстнях.
— Протекаю, говоришь, но где же лужа? Чтобы лужу оставлял я, не бывало…
Старая дама опешила. Стояла по середине дачной веранды и молча пялилась на чудо, что я привезла.
— Он поэт, — отмерла она, наконец.
Оглянулась на меня, стоящую в проёме. Прислонясь к дверному косяку.
— Да! — улыбнулся Миша, подходя ко мне сзади и плотно обнимая. — Буквально, нобелевский лауреат.
Он опустил нос в мои волосы и прижался эрекцией в старых линялых джинсах.
— Ещё! — потребовала Руфина Львовна.
Женька продолжил. Про империю и провинцию. Зелень лавра, доходящую до дрожи…
— Пойдём наверх, — попросил Миша. Грея своё все о моё бедро.
— Я есть хочу, — тихонько сказала я и потерлась.
Он вздохнул глубоко, словно нырять под воду собирался. Взял за руку и повёл по страшно скрипучей лестнице наверх. Женька так громко завывал стихи, что на наши звуки никто не обернулся.
— Ля-ля, Ля-ля, — приговаривал Миша, водя мягким белым пальцем по моему животу вокруг пупка.
Я курила, лёжа рядом с ним на старой, скрипучей тахте. Помнящей, наверняка, ещё забавника генерала. В мансарде стоял запах житана и нашей любви.
— Скажи мне, любимый, ты перестал совсем предохраняться. Обрюхатить меня хочешь? — я не стала ходить кругами.
Интересно мне было узнать. Какие планы имеет на мою жизнь мой надёжный единственный друг. Ну?
— Хочу, — он не притворялся.