– Ладно, давай, - помедлив, сказал Иван, взял листок, не читая спрятал тоже в нагрудный карман гимнастерки, застегнул медную пуговицу.
– А теперь спи. Как чего, я тебя разбужу.

Семен, отдав листок, какое-то время еще глядел в небо. Потом медленно стал прикрывать веки. И едва прикрыл, задышал спокойно и ровно, провалился в сон, бездонный и глухой.

– Слава богу, - произнес вполголоса Иван, поднялся с колен, подошел к Магомедову. Тот протянул ему котелок с остатками каши.
– Должон оклематься парень.

– Контузия-то тяжелая вроде, - качнул головой Ружейников.
– Но перепонки целые. Это хорошо, что ты его успокоил... Сколько у нас гранат-то, Магомедов?

– Сорок две штуки еще. Мы с Савельевым ночью все немецкие автоматы собрали. Снарядов полно.

– Снарядов хватит. Артиллеристов нету, - сказал Ружейников, опять подходя к стереотрубе.

– Нас трое...

– Почему же?
– Иван быстро опрастывал котелок.
– Семен с пушкой тоже умеет обращаться.

– Значит, все четверо артиллеристы. Если он отойдет, Савельев... Ума не приложу все же: почему они нас в живых оставили? Ага, теперь понятно.
– И Ружейников тяжело вдруг задышал.
– Теперь понятно! Погляди, Иван Силантьевич...

Иван прильнул к стереотрубе, и жаркая волна, опаляя все внутри, прокатилась по телу, ударила в череп.

На рассвете Иван, вот так же глядевший в стереотрубу, рассмотрел лишь внизу торчавшие по всему склону и приречной луговине подбитые наши и немецкие танки. Отыскал взглядом и свою самоходку, развороченную взрывом. Она лежала на боку, вонзив в землю орудийный ствол. Подбитые машины уже сгорели, некоторые только жиденько дымили еще, дым стекал вниз, к блестевшей ленте речушки, заполняя по пути ямы и воронки, от чего они казались наполненными кипятком с паром. Сейчас картина была такой же, лишь пар над воронками поредел, земляные ямы дымились еле-еле, будто вода в них остыла. Но по противоположному берегу речушки шли колонны грузовиков, набитые немцами. Из-за расстояния шум моторов был совершенно не слышен, машины одна за другой появлялись из-за угора, откуда вытекала речушка, приближались к клинообразному лесному выступу, и почти каждый второй грузовик волок за собой пушку.

Оторвав бледное лицо от стереотрубы, Иван метнул взгляд на Семена. Освещенный лучами утреннего солнца, тот безмятежно спал, по-детски свернувшись калачиком, подложив сложенные ладони под голову. По бескровным щекам Ивана прошла судорога, скулы онемели, он через силу, с болью разжал губы и сказал неизвестно для чего:

– Пущай поспит напоследок...

– Магомедов, к орудию! Ставь панораму!
– прохрипел Ружейников, поворачиваясь к стереотрубе.
– Помирать будем сейчас, только с музыкой... Буди, Савельев, племянника... Всем к орудию!

Иван шагнул было к спящему Семену, но замер, услышав удивленный возглас:

– Сосенки-елочки!

– Что?

– Да глянь!

Ружейников снова уступил место у стереотрубы подскочившему Ивану, и тот увидел, в общем, прежнюю картину: вражеские грузовики с солдатами, с прицепленными пушками шли и шли вдоль берега, вытекая из-за угора нескончаемой вереницей. Но вместо того чтобы разворачивать орудия в сторону высоты, как ожидали и Ружейников, и Иван, и Магомедов, немцы спокойно сидели в кузовах, а машины, огибая клинообразный лесной выступ, подступающий к самому берегу, устремлялись куда-то вдоль кромки леса, удаляясь от высоты.

– Непонятно, - произнес теперь и Иван, отрываясь от окуляров.
– Там же, Магомедов говорил, непроходимые болота. Какого черта они туда пушки и войска гонят?

– Там болота, там болота, - кивнул дважды Ружейников, расстегивая торопливо планшет. Он извлек оттуда рваную карту, развернул, сел на дно траншеи.
– Верно... Тут наша высота. Вот Жерехово. Речка эта прямо в болота и течет. За болотами деревушка Малые Балыки... Мы ее недавно отбили. Болота топкие, непроходимые. Какого черта немцам там надо? А?

– Не знаю, - сказал Иван, удивленный не меньше остальных.

* * * *

Старший лейтенант Ружейников и рядовой Иван Савельев, запертые на высоте, не знали, что немцам нужно в болотах, зачем они гонят туда солдат и артиллерию, а командованию 215-й дивизии все было ясно.

Немецкое контрнаступление силами двух моторизованных и одной танковой дивизий, несколько дней развивавшееся в направлении Жерехова, выдохлось, от вражеских соединений остались жалкие лохмотья. Не желая рисковать остатками своих войск, они решили до подхода подкреплений перейти к обороне, спешно принялись зарываться в землю к западу и востоку от высоты 162,4.

Сама высота оказалась в стыке боевых порядков двух немецких дивизий, как бы в ничейной зоне. Оставшаяся на высоте советская батарея остервенело оборонялась, и немцы, видимо, не могли пока договориться, кому нанести по батарее окончательный удар и уничтожить ее, или не особо спешили с этим, понимая, что батарея все равно обречена.

– Понятно, - сказал командир 215-й дивизии полковник Велиханов, когда начальник штаба доложил ему данные разведки.
– И если мы дадим немцам укрепиться как следует, то...