– Мне нужно будет скоро уехать ненадолго в Лондон. Хотя, честно говоря, я точно не знаю, сколько продлится эта поездка, – сказал Мартин, когда они прощались около дома Сьюзен. – В любом случае я хочу сказать, что вы мне очень нравитесь, и для меня было бы самым большим счастьем осознавать, что я тоже вам нравлюсь, хотя бы чуть-чуть. Мне нечего предложить вам сейчас. Всё, что у меня есть – это кисти, краски и мольберт. В Лондоне же я надеюсь пройти обучение живописи у талантливого художника-портретиста Генри Говарда, и если всё сложится удачно, то в скором времени смогу выставлять свои работы на аукционах и неплохо на этом зарабатывать.

– Мартин, если вы решили, значит, надо попробовать, – сказала Сьюзен. – Но, поверьте, для меня абсолютно неважно, будут ли ваши картины продаваться так же, как шедевры Пикассо или да Винчи, или вы просто станете хорошим художником, который с удовольствием выполняет прекрасные работы на заказ. Вы уже счастливый человек, потому что нашли себя.

Всё это она проговорила настолько искренне и от души, что Мартин снова на мгновение представил, как он рисует Сьюзен.

Именно сейчас, когда она глядела на него с таким нескрываемым трепетом и чувством, Мартин сам себе казался заложником обстоятельств.

В то же самое время он думал о том, что поездка в Лондон поможет решить все проблемы, и его жизнь действительно изменится.

«Ведь мы вполне могли бы поехать вместе…» Мартин приблизился к Сьюзен и, словно задавая вопрос, заглянул в её глаза, затем обнял и очень нежно поцеловал. Ему не хотелось отпускать её ни на секунду, и, точно робкий юноша из какого-нибудь романтического фильма, он вдруг опустил голову и слегка отступил назад, как будто сам испугался своей смелости. Но Сьюзен это не смутило, она протянула руку и сказала:

– Вечер был замечательный, Мартин.

– Спасибо, Сьюзен. Мы сможем увидеться завтра?

– Конечно, ведь вы обещали показать мне свои работы и написать мой портрет.

После этого она улыбнулась и поцеловала его в щёку. Сьюзен вошла в подъезд рядом со входом в магазин, и Мартин увидел, как одна за другой стали загораться лампочки в лестничном пролёте. Он ещё какое-то время стоял около подъезда, желая убедиться, что Сьюзен уже дома и у неё всё в порядке.

Ещё через мгновение в окне над магазином Lys Blanc зажегся свет, и Мартин, заметив силуэт Сьюзен, представил, что он тоже находится в этой комнате, смотрит ей в глаза и восхищается её улыбкой.

Он закурил и, не торопясь, пошёл пешком в сторону своего дома. На улице было пустынно и тихо. Изредка под его ботинками щелкали песок и мелкие камешки, совсем как в тот раз, когда он чуть не опоздал на аукцион в галерее Vieux Chateau («Старый замок»). В эту секунду Мартин подумал о Марго – о том, что уже завтра он простится с ней навсегда. И никогда больше не услышит её задорный и возбуждающий, ласковый и зовущий смех, и не будет споров по поводу его очередного неудавшегося шедевра. Воспоминания нахлынули с новой силой, когда Мартин, поднявшись по жалобно ноющей на особый, скрипучий, манер лестнице, открыл дверь своей комнаты. Сейчас она казалась ему ещё более заброшенной и одинокой, и он даже отчасти пожалел, что отдал на хранение Джонни портрет Марго. Юноша вспомнил про кулон и попытался найти его в карманах плаща.

«Как же так? Ведь я помню, что положил его во внутренний нагрудный карман». Но ни в этом кармане, ни в других кулона не было…

«…Жаль, что нельзя вернуться в прошлое и всё изменить. Но даже если бы это было возможным, то что бы я тогда изменил?.. – спрашивал сам себя Мартин, одновременно удивляясь тому, что не может найти ответ. – И случилось ли бы это удивительное знакомство на винограднике? – Мартин снова закурил.

От одной мысли, что он мог никогда не встретить Сьюзен, ему становилось плохо…»

В эту ночь Сьюзен долго не могла уснуть. В памяти то и дело возникали образы шумных, весёлых студентов в кафе. Робкие взгляды Мартина и его редкие фразы по поводу «удивительного случая, который свёл их вместе», отзывались теплом и трепетом в душе.

В кафе напротив стало совсем тихо. Сьюзен встала и подошла к окну. Она вспомнила, как Мартин показал ей столик, за которым часто рисовал, и попыталась представить, могла ли она видеть здесь его раньше.

Сьюзен открыла окно, и лёгкий порыв ветра нежно коснулся её волос. Она не была уверена, но в эту минуту ей показалось, что пару раз она действительно видела одиноко сидящего молодого человека, который делал наброски портретов посетителей кафе, рисуя допоздна на открытой террасе набережной канала Сен-Мартен. Неужели это был Мартин? Невероятно!

«Странно, но он так ничего и не рассказал о своём друге, с которым случилось какое-то несчастье. И кто это был, тоже осталось загадкой, – думала Сьюзен. – У него очень красивые руки, – отметила она про себя, – и прямой, открытый взгляд. Взгляд даже порой более смелый, чем он сам. Очень живые и пронзительные глаза. Как будто он пытается что-то сказать, но какая-то неуверенность или страх быть непонятым не позволяют ему это сделать. Почему люди рисуют?.. Наверное, потому что они не могут о чём-то сказать словами… Я обязательно должна увидеть его картины».