— Разобраться в этом деле, конечно, стоит, — сказала мать Кена, поднимаясь, чтобы убрать со стола посуду. — Вообще-то говоря, закон есть закон, и вряд ли тут можно что-либо сделать. Но пока не попытаешься, до конца знать нельзя.

Тетушка Мэрион сердито фыркнула.

— Хотите знать мое мнение? — высокомерно заявила она. — Вы тратите время попусту!

— Никто не интересовался твоим мнением, Мэрион! — уже не в силах сдерживаться, отрезала мать Кена. — Но раз ты заговорила об этом, позволь заметить, что борьба за справедливость — это не потеря времени. Делай, что задумал, Кен! Я желаю тебе успеха.

Следующий день занялся серый, угрюмый. Низкие зловещие тучи мчались по небу, гонимые недобрым ветром. Над домом сильно раскачивались верхушки деревьев. По темной поверхности озера бежали белые барашки, обрушивавшиеся на скалистый мыс. По оконным стеклам хлестал холодный дождь, когда Уоррены сидели за завтраком. За ночь температура резко снизилась. Был один из тех редких летних дней, когда в июль вдруг вторгается октябрь.

Кен провел утро за чтением и в хозяйственных хлопотах вблизи дома. После полудня ветер как будто немного стих, и между тучами стали проглядывать синие пятна. Но небо по-прежнему оставалось холодным, угрюмым, и волны по-прежнему высоко вздымались, когда Кен, сев в моторную лодку, направил ее к станции.

Он положил на нос моторки тяжелый камень вместо балласта, но лодку все равно сильно подбрасывало на вспененных волнах. Иногда ее подхватывала и стремительно увлекала вперед водяная громада, и мотор отчаянно рычал. Кен с трудом вел лодку нужным курсом, он знал, что на обратном пути промокнет насквозь от брызг. Но дикая игра ветра и волн была ему по сердцу. Пока мотор работает, бояться нечего. Но вот если мотор заглохнет, тогда волны отнесут лодку к дальнему берегу и швырнут о скалы: она может быть серьезно повреждена, а то и вовсе пойдет ко дну. Жаль, что отец до сих пор не купил новый мотор.

У станции Кен привязал лодку с безветренной стороны пристани. Других лодок здесь сегодня не было. Остальные дачники, видно, предпочитали отсиживаться дома, в сухих и теплых комнатах. Не понимают люди, что упускают, подумал Кен.

Товарный поезд с двумя паровозами, еле одолевавший подъем, как раз проезжал станцию, когда Кен шел по холму с причала. Товарные вагоны с грохотом проносились мимо перрона, и под ними вздрагивали шпалы. Казалось удивительным, что хрупкие рельсы выдерживают такую нагрузку.

Кен стоял, дожидаясь, когда можно будет пересечь полотно, и смотрел, как идет поезд: состав был поразительно длинный. Оба паровоза уже давно скрылись за поворотом, когда, наконец, мимо перрона промчался служебный вагон. И после этого воцарилась странная тишина.

У входа в лавку, на пустом ящике из-под бутылок лимонада, сидела молодая индианка с двумя маленькими детьми. Было видно, что женщина очень переутомлена. Лица у детей были худенькие, чуть ли не изможденные, и оттого глаза их казались неестественно большими. У Кена не было впечатления, что они кого-то ждут, и он не понимал, зачем они тут сидят. Он не мог себе представить, чтобы белая женщина сидела вот так со своими детьми.

В лавке не было покупателей. Симпсон расставлял по полкам банки с консервами. Брызги дождя ложились на витрину, и в лавке стоял полумрак.

— Кажется, пора зажечь свет, — сказал Симпсон, выходя вперед. — Как это ни странно, сегодняшний день больше смахивает на позднюю осень, чем на лето.

Симпсон зажег две керосиновые лампы, подкрутил фитили, чтобы огонь был ярче, и снова надел на лампы стеклянные колпаки.

Из жилой половины вышла жена хозяина. Это была маленькая, чистенькая старушка, седая и морщинистая, с живыми, не по годам, глазами.

— Не самый удачный день ты выбрал для прогулки, — сказала она Кену. — Такой холод, что хоть в город удирай!

— Да, того и гляди, снег повалит, — ответил Кен. — Вообще-то говоря, мне надо кое-что купить у вас, но приехал я больше для того, чтобы поговорить с мистером Симпсоном.

— Что ж, для беседы день подходящий, — отозвался старик. — Для чего другого — нет, а вот поговорить или спать завалиться — можно.

Он поставил обе керосиновые лампы на полочку над прилавком.

— Давай пройдем в гостиную, если у тебя ко мне разговор, — сказал он. — Едва ли сегодня заглянут покупатели, но если вдруг кто-нибудь придет, я услышу.

Гостиная у Симпсонов была светлая, приветливая и чуть-чуть старомодная. У одной стены красовался громоздкий диван, покрытый шерстяным пледом, у другой — огромные часы с маятником. Крышку пианино украшали чучела черной утки, куропатки, лисенка и совы: было время, когда Симпсон увлекался изготовлением чучел.

— О чем же ты хотел поговорить со мной? — спросил старик, когда они сели.

Кен поведал ему о своем разговоре с Полем. Старик внимательно слушал, лишь раз или два перебив его вопросом.