В дальнем конце вагона он увидел семью индейцев: отца и мать с тремя детьми. Родители держались спокойно, чуть ли не безучастно. А малыши смеялись и играли, как все другие дети в вагоне. Молодой отец и молодая мать сидели молча.

«Им здесь не по себе», — подумал Кен.

Поезд вышел из вокзала. Кен смотрел в окно. Они медленно ехали мимо городских улиц, где шлагбаумы с красными огоньками преграждали путь нетерпеливым автомобилистам и предостерегающе дребезжали звонки. Кен увидел здание, в котором работал его отец, потом — вдалеке — силуэт самого крупного в городе универмага. Затем уже начался пригород: поезд миновал школьный стадион, где в свете прожекторов играли в футбол. Потом геометрические контуры города мало-помалу скрылись из глаз, и поезд помчался сквозь тьму, лишь изредка перемежавшуюся огнями одиноких ферм.

Кен углубился в свой журнал. Он купил у разносчика шоколадку и бутылку лимонада и теперь наслаждался покоем и уютом комфортабельного вагона.

Поезд мчался вперед, рассекая тьму лучом прожектора и предостерегая гудками всех, кто рискнул бы оказаться на его пути. Одну за другой он миновал станции Суонсон, Говардс-Фоллз, Холлс Глен, Алма, Сидэр Рэпидс, Муз-Лэйк. И вдруг проводник, проходя по вагону, выкрикнул: «Пайни Рэпидс!» Кен понял, что уже через несколько минут будет Кинниваби. Он достал свои вещи с багажной полки и из-под сиденья и стал ждать, когда проводник объявит: «Кинниваби».

За окном была непроглядная тьма. Огни поезда выхватывали из нее только края шпал, а за ними был нескончаемый лес, уходивший во мглу.

— Кинниваби! Кинниваби! — крикнул наконец проводник. — Платформа с этой стороны!

Кен встал, когда поезд начал замедлять ход.

«Сейчас мы поворачиваем у мыса Гибсона», — подумал он, продвигаясь к выходу. За окном замелькали огни вокзала, поезд остановился, и проводник опустил у двери вагона приставную лестницу.

— Смотри не всех уток перестреляй, сынок! — сказал Кену кондуктор, когда мальчик сошел на перрон станции Кинниваби. Тотчас же поезд вновь тронулся с места, будто досадуя на эту ничтожную задержку в его стремительном беге сквозь ночь.

Если не считать горевших фонарей, на перроне не было никаких признаков жизни. В окнах лавки за путями свет не горел. Квартира начальника станции и домик Муза Макгрегора, стоявший чуть поодаль, тоже были окутаны тьмой.

Собрав свои вещи так, чтобы их можно было захватить все сразу, Кен стал спускаться по тропинке к озеру. Станционные огни слабо освещали пристань, но за ней простиралась сплошная черная мгла. Моторная лодка тихо покачивалась на воде у причала, где Уоррены оставили ее месяц назад.

Эта ночь могла бы быть и летней. Вокруг так же суматошно вились мошки. С озера долетали те же звуки, что и в любую августовскую ночь. И так же бороздили воду маленькие волны. Вот у самых мостков плеснулась рыба. Поначалу Кену даже показалось, будто стоит теплая погода.

Кен снял с моторной лодки чехол, погрузил свои вещи и сел у кормы. В баке было достаточно бензина, чтобы доехать до дачи. После нескольких попыток Кену удалось включить мотор, и лодка отчалила от пристани. На озере было темно и тихо, только в небе ярко сверкали звезды и почти так же ярко отражались в воде. Кен не видел даже очертаний деревьев, но, чутьем угадав, где находится мыс, он вышел прямо к нему. Тут Кен почувствовал, что в воздухе разлита прохлада. Было почти совсем безветренно, и поэтому он не сразу ощутил холод, который подкрался к нему исподволь, проник сквозь его одежду и заставил его плотней запахнуть куртку.

Кен был рад, когда лодка наконец остановилась у дачного причала. Он вынул из чемоданчика фонарь и пошел вверх по тропинке, разглядывая у себя под ногами непривычный ковер бурых листьев. Не прошло и минуты, как он отпер дверь дачи и зажег лампы на кухне и в гостиной. Он решил, что перед сном он еще успеет убрать продукты, а сейчас надо было разжечь камин, чтобы в доме стало тепло.

Кен сунул в камин газету и щепки, и комната огласилась уютным потрескиванием огня. Снова на даче — это было какое-то странное и вместе с тем очень приятное ощущение. На полке около камина лежала книжка, которую этим летом читала тетушка Мэрион. А у большого зеленого кресла мать Кена оставила свою сумку для рукоделия. Кен так быстро перенесся из города на дачу, что радовался здесь решительно всему. Но главное: утром сюда приедет Поль!

А что, если отложить все хозяйственные дела до утра? Кену вдруг захотелось спать, и соблазн забраться под теплое пуховое одеяло был совершенно непреодолимым. Он подбросил в камин еще несколько крупных поленьев, поднялся с лампой в свою комнату и быстро юркнул под пуховик.

Кен спал очень крепко и только раз проснулся среди ночи, чтобы натянуть на себя еще одно одеяло. К тому времени огонь в камине уже погас. Кен подумал было разжечь его, но в комнате было так холодно, что он поспешил снова лечь в постель.

Во второй раз Кен проснулся уже утром. В комнате стоял холод, но яркое солнце, светившее в окно, сулило отличную погоду. Кен еще немного понежился в постели, а потом, спохватившись, что скоро приедет Поль, вскочил и быстро оделся. Чуть-чуть дрожа от холода, он зашел на кухню и разжег в печи веселый огонь. Теперь надо вскипятить воду для каши.

У двери Кен взял ведро и стал спускаться к причалу. Как он заметил еще ночью, тропинка была покрыта ковром опавших листьев. А те, которые оставались на деревьях, уже не пылали ярким огнем, а были тронуты бурыми тонами увядания.