Все собираются вокруг нас.

Помогаю подняться…

— Как себя чувствуешь? Может в больницу? — неважно выглядит.

Беру за руку. Медленно опускает взгляд на наши руки, поднимает на меня и… резко одергивает.

— Не подходи ко мне… ни-ко-гда… — чеканит.

Если честно, я офигел.

Подлетая к отцу, обнимает его.

— Папочка, отвези меня домой…

Все в шоке, не только я. С сочувствием смотрят на меня.

— Подожди пару дней, она просто не в себе… — утешает меня Сандра.

— Ага… — все что в этот момент я могу выдать.

Они уходят.

Пребываю еще в шоке. Где я мог накосячить? Или у нее истерика после всего пережитого?

— Братан… — прерывает мои мысли Колян.

— Аааа… товарищ капитан… или после сегодняшнего задержания майор? — пожимаю руку. Все-таки за такую шишку можно повышение получить.

— Возможно. Поживем — увидим…

— Спасибо, что быстро среагировали.

— А тебе, спасибо, за помощь. Что, когда вернешься?

— Инструктором? Не ждите. Не вернусь. У меня другие планы…

— Женишься? — стреляет взглядом на уходящую невесту. Уж сильно, я просил вытащить ее из лап Астахова.

— Возможно…

— Надеюсь, невеста ответит “да”… — намекая на этот спектакль.

— Спасибо. Давай, счастливо…

Выхожу на улицу.

А невеста, точно, ответит “да”? Спрашиваю сам у себя. Вот до всей этой фигни, был уверен…

Хожу по улицам, просто слоняюсь. Сам не заметил, как дошел до набережной. Тепло. Туда-сюда снуют люди. Кто на самокатах, кто на велосипедах. Мамочки с колясками. Пожилые пары… Дети плещутся в речке, загорают.

Наблюдаю, одновременно, за всеми и ни за кем.

Засовываю руки в карманы. Нащупываю бархатную коробочку. Достаю, открываю. В порыве чувств купил. Колечко… Белое золото. Тоненькая полосочка, на одном конце которой капелька, соединяется с другим в круг. А на другом бабочка маленькая. С сапфирами на крылышках. Не совсем помолвочное. Но прям, захотелось с бабочкой. Под ее кулончик.

Вытаскиваю из нагрудного кармана ее кулон. Кладу рядом с колечком. Пусть вместе полежат.

Хотел предложение сделать через неделю-другую…

А теперь, что?

А теперь, с “да” могут быть проблемы.

— Не трогай ее. Она отдыхает… — слышу, сквозь сон, голос мамы и какие-то трепыхания под своей дверью.

— А от чего она отдыхает, не подскажите? Устала она, от чего? Уже две недели отдыхает… — Сандра приехала. Она теперь с нами не живет. Ей больше в городе нравится, в квартире. И с мамой у нее отношения, так и не налаживаются.

И у меня тоже, что-то не очень. Нет, я, конечно, очень рада, что мама приехала и живёт с нами, но почему-то о своих чувствах к Марку, ей я говорить не хочу. Как будто какая-то ниточка между нами оборвалась. Зато с папой у них отношения неплохо складываются. Постоянно болтают, смеются, куда-то вместе ходят.

Поэтому истинную причину моей хандры никто не знает. Не хочу нарушать их гармонию. Родители думают, что это последствия похищения и всех предшествующих событий. Предлагали даже сходить к психотерапевту. Я отказалась.

— Не пущу… — строго говорит мама.

— Пусти, или хуже будет. Я ее и так не трогала. Но это уже ни в какие ворота…

Не выдерживаю, встаю с кровати и, обернувшись пледом, открываю дверь.

Мама, чуть ли ни грудью на амбразуру бросается, защищая мою дверь.

— Заходи… — плетусь обратно и падаю на кровать.

— У тебя совесть есть? — хлопнув принципиально дверью перед носом у мамы, проходит в комнату.

— Не знаю, не проверяла… — бросаю равнодушно.

— Сколько можно уже мучить человека?

Это она про Марка.

Марк…

Он постоянно мне снится. Счастливый, всё шутит, улыбается. А меня это бесит. Я страдаю, значит, а он веселится. Но и днём все мысли только о нем. Я не хочу. А мозг все рисует его. Я устала уже его прогонять. Поэтому, просто игнорирую. Как и настоящего Марка.

Да, я неправильно поступила, заблокировав его везде, после того как он мне начал трезвонить и написывать во все мессенджеры. Надо было объяснить, почему я не хочу его видеть. Но мне было больно. И я все еще думаю о нем, это никуда не делось.

— Он тебе жалуется? — ехидничаю.

— Дура! Если бы ты знала его хоть немного, не спрашивала бы о таком…

Да, знаю я. Просто хочу побольнее ударить. Но кого? Больно здесь только мне.

— А он не человек, он — предатель… — произношу с надрывом в голосе.