Яр отказался от почти купленного билета. Достал из кармана мобильник, отметил, что пока дулся и себя жалел — пропустил двадцать с лишним вызовов от отца и три от Нади.

Подумал про себя, что козёл он всё-таки редкостный. Затем спустился в метро и поехал в обратном направлении, очень надеясь, что Надя всё ещё в клинике.

— Ну, девочка, уже и глаза на мокром месте у тебя. Надюша, ну что ты так расстроилась?

Андрей Петрович протянул Наде бумажные платочки, а сам в очередной раз нажал на смартфоне вызов сына.

— Так всё ж из-за меня, — всхлипывая, отвечала девушка. — И с сыном вы поссорились, и потратился он зря, а самое ужасное, что доктор этот жалобу обещал написать. Зачем только дедуля уговорил Яра лечить меня дома? Ой, как всё сложилось неправильно!

— Прекрати причитать и расстраиваться, ничего не зря. Зачёт сдала?

— Сдала.

— Вот, получается, что план выполнен. Доктор этот не жалобу, а заявление на увольнение напишет, это я тебе обещаю. Я его тактику по вербовке постоянных пациентов понял. Возвыситься он решил, очерняя других врачей. Не пройдёт у меня в клинике такое. Жалко, что в случае с Яром это выяснилось. Но не мог я его не отругать — тот бы сказал, что сына покрываю.

— Ярослав, наверно, домой уехал.

Надя снова всхлипывала. Андрей Петрович поставил перед ней стакан воды, накапал капли в мензурку и заставил выпить.

— Да прекрати ты мне в кабинете мокроту разводить! Не уехал он без тебя. Вернётся, а мы его дождёмся. Или сына я своего не знаю. А нам к его возвращению нужно сделать рентген, сдать анализы и получить результаты. А ещё я должен тебя осмотреть, послушать и написать консультацию. Так что открывай рот пошире и говори «а-а-а-а».

Он посмотрел горло и повёл девушку к ЛОРу. Там сделали посев с миндалин и обработали каким-то специальным раствором, предупредив, что в ближайшие полчаса есть нежелательно. Затем Андрей Петрович сводил её на рентген и в лабораторию, где у Нади взяли кровь из вены. Потом они снова поднялись в кабинет директора.

Андрей Петрович начал осмотр. За Ярослава не переживал — вернётся, а вот ему поторопиться надо, ещё запись придётся делать, а потом подумать, как помочь сыну. Он должен доказать, что действия молодого врача были правильными. Ещё бы знать, внёс ли Яр в карточку всё, что происходило в эти дни.

Он попросил Надю поднять голову и прощупал шейный и затылочные лимфоузлы, затем что-то написал в бланке. Из ящика стола вынул стетофонендоскоп.

— Надюша, до пояса разденься, мне послушать тебя надо.

— А рентген разве всё не покажет?

Девушка засмущалась, раздеваясь, покраснела и блузкой старалась прикрыть обнажённую грудь.

Поляков смотрел на неё удивлённо. Такую реакцию он видел впервые. Но это вот невероятное стеснение многое объясняло, ведь наверняка и с Яром она вела себя так же.

— Яру-то позволила лёгкие прослушать? Или как? Потому он на рентгене настаивал?

— Он слушал, через рубашку. Да я себя уже хорошо чувствую. Зря он всё это обследование затеял. Да где же он так долго?

— Вернётся, ты только не плачь. Вы давно вместе?

— А мы не вместе вовсе, вы ничего такого не подумайте. Он навстречу пошёл, когда я заболела, его дед мой просил, и зачёт этот перенести никак нельзя было. А вернёмся в Солнечногорск, может, он и не вспомнит обо мне никогда.

Сказала и голову опустила, своих же слов испугавшись. Глаза слезами наполнились. Не сдержала она эти слёзы и расплакалась, как ребёнок, горько и обидно. Андрей Петрович прижал её к себе, гладил по голове и почти шёпотом увещевал:

— Ты не плачь, дочка, не просто так он с тобой поехал, отгул взял, сама говоришь. Не переживай. Или я своего сына не знаю, — повторил он.

Тем временем Ярослав возвращался в клинику и очень боялся не застать там Надю. Он ещё раз прокрутил в голове события этого дня и понял, насколько неправ. И по отношению к отцу неправ. А с Надей вообще поступил по-свински. Хоть бы она не ушла ещё из клиники. А то он и на глаза ей побоится показаться. Конечно, можно позвонить, узнать, там она ещё или нет, но лучше не сознаваться в том, что аж до вокзала доехал, пока одумался.

Не успел Яр сдать куртку в гардероб, как девушка с ресепшена уже интересовалась, куда он, к кому и по какому вопросу, а дальше спросила, чем может ему помочь. Очень удивилась, что к директору и вопрос личный. Ярослав персонал клиники практически не знал, во-первых, из-за текучести кадров, а во-вторых, он стремился бывать на работе у отца как можно реже, чтобы не обращать на себя внимание и не допускать лишних разговоров. Ему хватило того случая, когда практику пытался пройти, ещё медбратом после третьего курса. Так то в старом корпусе было. С тех пор клиника значительно расширилась, разрослась. Вспомнилось, как они с отцом вечерами новое оборудование обсуждали, пока это здание строилось. Почти год прошёл…