Петя заткнул носик брызгалки жвачкой, скрутил ещё один фитиль, запасной, и упаковал всё это в чёрный пластиковый пакет. Убрал его в багажную сумку своего байка. Затем снял со стены старый фиолетовый дождевик с капюшоном, как у пилигрима, и сунул в его карман камуфлированную шапку-маску, подумав при этом: «Знал бы тот хромой алкаш-десантник, что мне её продал, для чего она пригодится, обрадовался бы, небось». В дальнем углу гаража нашёл резиновые сапоги и рабочие перчатки, сложил всё это рядом с мотоциклом и отправился в «Зелёную тоску» – в бар «Астролябия». Тот был рядом, за углом, через дорогу.

«Астролябия» оправдывала своё второе простонародное название. Как и тоска, она была сумрачно полна, но тиха. Или, наоборот, тиха, но полна. Все столики оказались заняты, за ними медленно курили кальяны или тянули коктейли неопределённого возраста и аляповатого вида мутные компании, состоящие из мужчин, смахивающих на женщин, и женщин, одетых как мужчины. Петюша сел к стойке и взглянул на медный астрономический прибор над баром – часы в форме астролябии. Они показывали половину одиннадцатого. «Отстают на пятнадцать минут», – констатировал он, сверившись со своими «Тиссо». Это было не очень-то важно для заведения, открытого круглосуточно, и крайне полезно для Петиного плана.

– Костенька, дорогой, как обычно, будь другом! – обратился он к аккуратно причёсанному бледному бармену с печальными и внимательными глазами.

Тот чуть улыбнулся, кивнул и ответил глубоким голосом:

– Одну минуту, Пётр Фомич!

Через минуту он поставил перед Петей большую кружку тёмного пива с идеальной шапкой пены.

– Как поживает восхитительная Анфиса Павловна? – спросил он.

Костенька знал всё обо всех завсегдатаях бара, не говоря уж о том, что помнил их отчества. В том числе и дам, пытающихся скрыть свой возраст. И всегда тактично использовал свои знания.

– Кажется, неплохо, – вздохнул Петюша, – и кажется, мы теряем её.

– Ах, какая досада! – Интенсивность движений Костенькиных рук, протирающих стаканы, не изменилась, однако голос его стал ещё глубже. – Боюсь, она жестоко пожалеет!

– Время покажет…

– Может быть, рюмочку кальвадоса, Пётр Фомич?

– Немного погодя… – ответил Петя. – Сегодня я уже изрядно нагрузился, Костя.

– Глядя на вас, этого не скажешь, – заметил Костя, – хотя, конечно, выдержка у вас железная.

– Спасибо, друг! – И Петя крупно отхлебнул из кружки.

Время ползло медленно, а после полуночи и вовсе почти остановилось. Петя допил пиво и отполировал его предложенным кальвадосом. «Пусть видит, что я пью, – думал он, – не догадается ни о чём. А меня это только подстегнёт. От ментов что трезвому уезжать, что пьяному, всё равно попадаться нельзя».

Народ в баре менялся, приходил и уходил. Часа в три ночи за стойку к угрюмо молчащему, возбуждённому от своего замысла и уже слегка захмелевшему Петюше подсела полноватая брюнетка в грубом свитере с высоким горлом, тяжёлых ботинках и кожаных штанах. «Рот изящный, а глаза издевательские», – отметил он.

– Не печальтесь, всё будет плохо, – помолчав над коктейлем, вяло проговорила она, – как, впрочем, и должно быть.

Петя внутренне напрягся, но постарался ответить как можно равнодушнее:

– Мне бы вашу уверенность.

– Жанна, это Пётр, – представил его Костя. – Пётр, это Жанна.

– Весьма рад, – кивнул Петя и вполоборота оглядел брюнетку.

Лицо её было бледным, губы презрительно кривились от осознания пошлости этой жизни, а глаза блестели «Маргаритой».

– А уж я-то! – усмехнулась она.

– Друзья, возможно, вас обрадует то, что вы некоторым образом коллеги, – продолжил Костя. – Пётр – без пяти минут профессор и преподаёт литературу в институте, а Жанна – ведущий журналист в издательстве «Горячий город». Вы оба работаете со словом, не так ли?

– Удивительно, что мы до сих пор не знакомы. – Петя, встревоженный высказыванием Жанны, сделал усилие, чтобы поддержать разговор. – Ведь в начале было слово?

– Пожалуй, слово было, – устало согласилась Жанна, сдержала икоту и добавила: – И слово было матом.

Петюше вдруг полегчало: ясно, что она просто пьяна и напугала его совершенно случайно.

– Что ж, интересно! – обрадовался он. – Оригинальный взгляд, за это стоит выпить!

– Ничего оригинального! – немного громче, чем нужно, возразила Жанна. – Всё так и было. Доказать?

– Сделайте такую милость! – Теперь уже Петюша улыбался, а Жанна вызывающе смотрела на него.

– Когда вы бьёте молотком по пальцу, что произносите? Вот так и в первый день творения! Что-то пошло не так, и у творца вырвался мат. Отсюда и теория Большого взрыва. Он просто всё к чертям взорвал со злости, а вы тут с этой вашей любовью… Вы правы, выпить стоит.