– Он несовершеннолетний, – напомнил Шулер.

– Совершенно верно подмечено. Потому по закону ближайшие родственники, а также опекуны имеют право на встречу с ним. Но, насколько мне известно, юноша – круглый сирота, а его приют сгорел в прошлом году. И с тех пор у него нет действующего опекуна.

Анджей нахмурился. Он действительно не стал оформлять опеку над учениками. Посчитал что в этом нет никакой нужды. Вот ведь холера… Однако, как-то уж больно поспешно они начали ритуал. И суток не прошло. Больше походит на то, что, найдя подходящего кандидата, они тут же начали насильственное обращение.

Под взглядом чародея адвокат побледнел и отшагнул назад. Его вежливая улыбка теперь словно висела на нитке.

– Вы… Вы не имеете права. Это внутреннее дело общины! Мои клиенты – такие же граждане, у них тоже есть права, – чуть сбивчиво и явно громче чем следовало начал говорить Герой. – Ни Гильдия, ни Инквизиция не имеют права вмешиваться во внутренние дела общины!

Анджей помолчал еще секунду, смотря на юриста. А потом пожал плечами:

– Я не состою ни в Гильдии, ни в Инквизиции.

После чего развернулся и ушел прочь.

«Стефан хочет стать вампиром? Серьезно? – чародей вновь и вновь прокручивал в голове одни и те же мысли, шагая по коридору. – Нет, я, конечно, понимаю, что способности демонов могут быть соблазнительными… но с чего это он вдруг? Бред какой-то… В любом случае – разузнать, где его держат, следует однозначно».

Шулер вошел в кабинет. Вельфегор поднял голову, взглянув на вошедшего. А опознав гостя – тут же уткнулся обратно в документы:

– Дариуша нет. В следующий раз звони, прежде чем припереться.

– Ну и отлично. Мне нужен ты.

– Че? – бескуд удивленно посмотрел на него.

Анджей прошел вглубь комнаты и плюхнулся на стул перед секретарским столом:

– Мне надо узнать, где община вампиров подготавливает свой молодняк к трансформации. Явно ведь не в основном гнезде – слишком рискованно. Так где?

– Ты чет попутал. Я не состою в общине.

– Я в курсе. Но и не поддерживать связь со своими – ты не можешь. Так что выкладывай.

– Даже если я знаю где – с чего мне тебе что-то рассказывать?

– С того, что у меня есть основания считать, что они пытаются насильно обратить подростка.

– …и меня это колышет потому что?

– Потому что, если выясниться, что вампиры насильно обращали людей – уничтожат не только общину. В конечном итоге по шапке прилетит всем вампирам города. Сомневаюсь, что тебе хочется обратно в Навь. А вот если ты мне поможешь предотвратить обращение…

– Дариуш меня в любом случае прикроет, – флегматично пожал плечами бескуд.

– Твою мать, Ви! Кончай козлить! Речь идет о жизни ребенка!

На лице вампира заходили желваки. Он откинулся на спинку кресла и выдохнул:

– Да не могу я тебе этого рассказать…

– Что значит «не можешь»?!

– То и значит! Дариуш запретил.

– Ну, значит не скажем ему, пипли ты мне тут раздуваешь слонопотама?!

– Да не могу я ослушаться его приказа! Физически!

Анджей захлопнул рот и удивленно склонил голову набок:

– В смысле? Ты намекаешь…

– Что я его фамильяр. Именно, придурок. С самого подписания договора о найме.

– Ого, – вскинул брови чародей. – Вот уж не подумал бы, что ты согласишься на такое.

– А кто сказал, что я соглашался? – вампир грустно усмехнулся.

Шулер моргнул. Чего? Дариуш насильно сделал Ви своим… это… Это крайне паскудный поступок. Между хозяином и фамильяром формируется сильная, но односторонняя связь. Первый может легко навязать второму свою волю, а если он погибнет – подохнет и демон. Навязывать что-то подобное против воли… Да это хуже изнасилования ей-богу.

Так, с Дариушем он потом обсудит этот момент. С глазу на глаз. Сейчас важнее другое…

– Так… значит, Дариуш запретил тебе рассказывать мне, где вампиры обращают свой молодняк?

– Точняк. Он сразу выдал мне список запретных для разглашения тем. И содержимое этого списка – входило в него же, если что.

– Ясно. Значит ты, как обычно, бесполезен, – он на автомате подколол бескуда и поднялся со стула – Тогда бывай.

Город разворачивался вокруг пестрым гобеленом: торопящиеся люди, переговаривающиеся туристы, горланящие дети, уличные артисты, торгующие снедью продавцы – все они яркими нитками сплетались в единое полотно. Картину портил лишь один разошедшийся шов – человек, которого предпочитали обходить стороной.