– Барыня гулять изволит, - сообщаю им с широкой улыбкой. Не понимают, кажется. Слово "барыня"?
– Пройтись хочу, а то сижу здесь и света белого не вижу.

– Но… - няньки явно в замешательстве. И в ужасе. Переглядываются, - Ваше лицо…

– Это заразно?
– уточняю.

– Боязно как-то, что все смотреть будут, - формулирует та, что постарше на вид. Эх, и не спросишь же, как ее зовут - явно много лет принцессе прислуживают.
– И слабость ваша не позволяет, наверное...

Какая же ты была по характеру, Ирмэль, чтобы не шокировать местных первое время переменами в характере?

Милая?

Вредная?

Тихая?

Активная?

Мне кажется, я в любом случае не угадаю. Наобум придется.

– В голове так дурно… - прикладываю руку ко лбу, а сама наблюдаю за служанками, - Яд этот… совсем все смешалось в мыслях… Вас то узнаю - то не узнаю. Пройтись бы по знакомым родным местам, чтобы вспомнить. Воздуха родного вдохнуть, чтобы ясно перед глазами стало. Людей посмотреть, чтобы и они видели - жива принцесса, некого им оплакивать…

Что ж.

Даже если Ирмэль не так разговаривала, все равно тон и обороты им привычны. Снова начинают суетиться в верном направлении, причитая, какая я пригожая, но красоту пока прикрыть надо бы. Прикрывают. Широкой безрукавкой до пят, а на голову натягивают… ну что-то похожее на прямоугольный абажур, который крепят лентами под подбородком.

На абажуре, как раз на уровне моего лица, висюльки. Чтобы мрамор в глаза не бросался, наверное.

Видно зато из под него замечательно.

– Под руку веди, а то пошатывает еще, - сообщаю намеренно слабым голосом.

Куда идти-то не знаю.

И мы выдвигаемся.

По другому и не назовешь.

Я во всех этих тряпках с лампой на голове, рядом - нянька. Сзади другая. Впереди - страж с коротким мечом на боку. Он, оказывается, тоже стоял у моих дверей, выходящих в довольно широкий коридор. Стоял и слушал все мои вопли…

Ладно.

У меня из кабинета и не так орали.

Идем мы долго. Потому что медленно. Да и сам замок довольно большой и - что радует - чистый и вполне ухоженный. Богатый, полагаю.

Кто попадается мне на пути - кланяются. И женщины, и мужчины. И смотрят настороженно и с некоторым замешательством, но не прямо, искоса. Не сказала бы, что выглядят зареванными или радостными от вида своей принцессы.

Может я и в этом мире была "циничная стерва"?

Или таких принцесс у «батюшки» - целая толпа, минус одну бы не заметили?

Я стараюсь запомнить все.

Как одеты люди, сколько пролетов мы проходим, о чем и какими фразами кто шепчется, что несут на подносах и в руках. Так увлекаюсь этим занятием, что пропускаю момент выхода на улицу. Во внутренний двор.

И первое, что чувствую - запахи. Слишком много незнакомых, еще больше - неприятных. И с крыльца чуть не падаю, несмотря на всю поддержку - но меня подхватывают, и я всего лишь наступаю в что-то мягкое и…

Черт. Навоз.

И тут же слышу сумасшедшее лошадиное ржание. Поворачиваю голову и понимаю - на меня несется какая-то адская колесница. А мой стражник бросается ей наперерез.

Неизвестные вводные

Хорошо, что мне не пришлось демонстрировать чудеса отечественной травматологии немедля. И так все нервничают по моему поводу, если я еще людей начну лечить прикосновениями, так и до вызова местных экзорцистов недалеко.

Стражник оказывается парнем не только смелым, но и крепким, и ловким.

Коня на скаку останавливает, меня в сторону пихает. И уже не слишком важно, что мои носки - сапожки полностью в навозе, а истеричные няньки - в неадеквате.

Столкновение с лошадью было бы более проблематичным.

И снова суета.

Кто-то кого-то отчитывает, орут друг на друга, меня в разные стороны тащат, возница повозки, на которой всякие тюки лежат - это я от неожиданности за колесницу из ада приняла - падает на колени передо мной и пытается головой пробить землю…

А потом все затихает и замирает. Как будто разом выключили звук и движение.

– Дочь, - заявляет недовольным и знакомым голосом тот, из-за которого все и замерли, - Не преждевременна ли твоя прогулка?

А король-то у нас огонь.

Может не как мужчина, в котором я была бы заинтересована…

Но совсем не тот образ, что сложился у меня в голове при слове «батюшка». Ничего округлого, никакой бороды, живота, строгих, но любящих глаз.

Ястреб. И по характеру, и по носу, и по взгляду. Почти седой, высокий и жилистый. И, в отличие от толпы в разноцветных тряпках, весь в черном.

Меч еще этот, длиннее, чем у моего стража…

– Как-то не лежалось, - говорю внезапно осипшим голосом. Страшненько мне.