– Вода эта Живая, - мама заметила, как огорчённо вытянулось моё лицо, и постаралась объяснить свой странный дар, - любую рану залечит, даже мёртвого к жизни вернёт, если не более трёх суток с момента смерти прошло.

Ух ты, значит, она всё-таки существует! Живая вода, самая настоящая, в песнях да сказах воспетая! Только как же я её у матушки заберу, ей-то, чай, она нужнее.

– Возьми, - мама правильно поняла мои колебания, слабо улыбнулась. – Мне Леший место показал, где Живая вода течёт. Я себе ещё наберу.

– А пёрышки эти тоже волшебные? – я с любопытством вытянула из ларца одно перо, повертела его в руках. На первый взгляд, самые обычные перья, ничего особенного в них нет, но мало ли? Волшебство оно часто в глубине скрыто.

– А пёрышки эти на самый трудный случай сбереги. Коли придёт беда неминучая, с какой не совладать, не справиться, пусти пёрышко по ветру, оно тебе поможет.

Хм-м-м, сомнительное утверждение, ну да ладно, матушка меня никогда не обманывала, поверю ей на слово и в этот раз.

– Благодарю тебя, мамулечка, - я торопливо засунула ларец в сумку и обняла матушку, расцеловала во впалые щёки. – Ясынька моя, благодарю тебя за всё-всё!

Матушка на краткий миг прижала меня к своей груди, а потом отстранила с бесшумным вздохом:

– Иди, Веселинка. Во дворе уж серый волк дожидается.

А-а, опаздываю! Я подхватила сумку и быстрее вихря вылетела во двор.

Глава 2. Эх, путь-дорожка

Во дворе меня встретил огромный серый волк, такой большой и зубастый, что я даже испуганно попятилась от него.

– Пожр-рать взяла? – прорычал волк, жадно облизываясь.

Ой, точно, поесть-то я и забыла взять! Я застонала, звучно шлёпнув себя ладонью по лбу. Растяпа, теперь придется волка просить ещё немного подождать.

– Так я и думал, - волк тяжело вздохнул, обдав меня жаром из пасти, и мотнул головой, указывая на что-то у себя на боку. – Вот, мавки да кикиморы гор-рластые тебе Скатерть-хлебосолку пер-редать велели. Тьфу, используют меня как хотят, то заместо коня, то вообще словно голубя почтового, совсем ср-рам потеряли, стыдодейки.

– Благодарю тебя, серый волк, - отвесила я зверю поясной поклон, - нет тебя верней и отважней, быстрей и прекрасней.

А что, я, между прочим, ничуть не солгала, так… немного приукрасила действительность, в комплиментах такое дозволяется. Волк от моих слов клыкасто оскалился и милостиво подставил мне бок, рыкнув:

– Залезай, да держись крепче, у меня бег быстр-рей лосиного, скок выше заячьего. За мной не каждый ветер-р угонится.

Да уж, как говорится, в мире слишком много причин для смерти, чтобы умирать ещё и от скромности. Я проворно залезла волку на спину, поудобнее пристроила сумку и послала прощальный поклон вышедшей на крыльцо проводить меня матушке.

– Скатертью дорога! – крикнула матушка, и волк понёс меня вперёд с такой скоростью, что у меня в ушах засвистело, а студёный ветер слёзы из глаз выжег. Или то вовсе не ветер была, а печаль от разлуки с матушкой?

Долго ли коротко, близко ли далёко ли, а слёзы у меня высохли, печаль утихла, заползла змеёй в глубины сердца и там затаилась, позволив мне с любопытством начать оглядываться по сторонам. Сильно я не вертелась, один раз повернулась крутенько, так чуть с волка не рухнула, с испугу так в шерсть на загривке вцепилась, что серый аж рыкнул от боли и на три аршина вверх подскочил. Ух ты, выходит, не врал он про скок заячий, а я, признаюсь честно, не поверила.

– Ты чего дер-рёшься? – обиженно прорычал серый волк. – Вот как сбр-рошу тебя, будешь знать!

– Прости, - я ласково погладила волка между ушей, - зазевалась, по сторонам загляделась, чуть не упала, потому и тебя за шерсть дёрнула. Нечаянно.

– А-а-а, - протянул волк и зарысил чуть помедленнее. У берега небольшого уютного озерка вообще остановился и предложил:

– Может, пожр-рём?

– И искупаемся, - я спрыгнула с волчьей спины и невольно застонала: всё тело страшно затекло, в ноги словно сотни иголок с размаху воткнули.

– Ишь, чаво удумала, - прозвучал от озера сварливый бабий голос, - купаться ей приспичило, озеро баламутить!

– Р-русалка, - брезгливо наморщил нос серый волк. – То-то я чую, р-рыбой завоняло.

– Уж ты-то помолчал бы, от самого псиной воняет так, что и не продохнуть! – вместе с этими словами в нашу с волком сторону прилетела мощная струя воды, которая вымочила нас насквозь.

– Эй, а ну, хватит! – крикнула я, отчаянно отфыркиваясь и отплёвываясь.

– А чаво не так, милая? – ехидно поинтересовалась русалка, благоразумно не показываясь мне на глаза. – Ты же сама купаться хотела.