– Да? – ответил я, насторожив уши, как охотничий пес, которому показалось, будто километрах в трех к юго-западу в канаве шевельнулся дремавший кабанчик, заподозривший, что в лесу, пока он спал, начало твориться что-то неладное.

Чутье меня не подвело.

– Звонила начальница, – с прискорбием сообщил я Витьку, который, верно угадав по моему лицу характер вести, предупредительно, будто был действующим чемпионом мира среди барменов-любителей, наполнил мой стакан. – Велела срочно бежать в музей.

– Неужели подвезли свежий труп мамонта?

– Нет, – бесцветно ответил я, отрешенно глядя в пространство перед собой, быстро заполнявшееся туманом. – В музей явилась беспардонная особа и заявила, что она – моя невеста. Требует встречи со мной. В противном случае обещает разнести в пух и прах экспозицию девятнадцатого века, а на ее создание ушло почти четыре года.

– Почему именно девятнадцатого?

– Потому что она ближе всех к выходу. Не надо далеко ходить, чтобы разнести ее в пух и прах.

– Понимаю, это очень удобно. Погоди, ты только что сказал – твоя невеста?.. У тебя что, есть невеста?

– Полагаю, что только одна особа на нашей планете могла явиться в музей, назваться моей невестой и пригрозить разнести в пух и прах экспозицию девятнадцатого века.

– Анютка? – осенило Витька.

– Анютка, – сокрушенно ответил я, чувствуя, что пол под ногами превращается в зыбучий песок.

– В таком случае, беги, друг, беги, – выдохнул Витек и сочувствующе протянул мне стакан с виски на дорожку…

***

…Многие любят рассказывать о передрягах, в которые заводит их жизненный путь. И гордятся тем, как им удалось выкрутиться. Хотя, наверное, чаще привирают. Редко кто рассказывает истории, заканчивающиеся для них плачевно. Рассказчик обычно выходит победителем из любой неожиданной и неприятной ситуации, а слушатели восторженно ему аплодируют. В моей жизни передряги тоже случаются. Но я нечасто рассказываю о них, ибо выпутаться из передряг лично мне бывает крайне сложно. Настолько нелегко, что вспоминать о них неприятно. Обычно я укладываю очередную историю на дальнюю полку памяти и выуживаю ее на свет, предварительно отряхнув от пыли, только в крайнем случае. Вот и сейчас я рассказываю вам эту историю только потому, что уже начал ее рассказывать, не задумываясь о последствиях, и было бы нетактично прервать повествование в зародыше.

Итак, волею судьбы я стал жертвой самых странных обстоятельств, которые только может представить себе человек, человек моего круга, по крайней мере. Трудно вообразить, что размеренная жизнь рядового обывателя может перевернуться лишь от того, что лучший друг попросит его встретить на вокзале прибывающую товарным поездом любимую тетушку. Тетушка на поверку оказывается девушкой, а девушка – помесью борца супертяжелой весовой категории с таким же боксером, да еще и обладающей сверхтяжелым характером. Поймите, я снова повторюсь: проблема Анютки заключалась вовсе не в весе. У меня были и есть подруги, которые и сами мечтают о том, чтобы скинуть двадцать-тридцать килограммов, и все же они вызывают у меня искреннюю симпатию. Просто потому, что люди они хорошие, этакие душки.

Дело все-таки в характере, в воспитании. Будь свалившаяся на мою голову особь тонкой, как шест стриптизерши, ее манера общения все равно оттолкнула бы и меня, и Витька, и многих других мужчин нашего круга. Самое ужасное в такой ситуации то, что особь имеет на вас виды. А вы на нее видов не имеете. Исход борьбы противоречий при таких обстоятельствах во многом зависит от твердости характера и крепости бицепсов. И в том, и в другом я значительно уступал своей названной невесте. И мысли об этом не покидали моей головы.

Оставив Витька в офисе, я прогалопировал шесть кварталов, изумляя прытью прохожих и обгоняя троллейбусы и маршрутки, и ворвался в двери музея в тот момент, когда Анютка начала терять терпение. Она стояла у гардероба, охраняемая цепким взглядом нашей гардеробщицы бабы Клавы. Анютка нетерпеливо притоптывала ножкой, отчего в старых деревянных оконных рамах жалобно позвякивали стекла.

Рядом, воинственно втянув голову в плечи, с ноги на ногу переминалась директриса. Начальница напоминала бульдога, поглядывающего на влезшего в форточку вора и раздумывающего над тем, в какую часть пришельца впиться мертвой хваткой. Она неприязненно взирала на Анютку, но Анютка отвечала ей взаимностью. Так смотрят друг на друга борцы перед финальной схваткой. Анютка была чуть выше директрисы, но директриса – чуть шире Анютки. Однако при взвешивании перед боем, на мой взгляд, Анютка оказалась бы на пару килограмм тяжелее моей начальницы. С другой стороны, на стороне директрисы имелся опыт прожитых лет, а на стороне Анютки – юношеский задор. Думаю, букмекеры оценили бы их шансы пятьдесят на пятьдесят.

– А вот, наконец, и вы! – возрадовалась директриса так, как никогда еще не радовалась моему появлению на работе, и ее голова приподнялась над плечами на выдвинувшейся телескопической шее.

Она сделала несколько шагов мне навстречу и развела руки в стороны, словно намереваясь обнять, как блудного сына, вернувшегося после тридцати лет скитаний в самый подходящий момент. Впрочем, возможно, она собиралась сомкнуть свои пальцы на моей шее, а потом заявить следователю, флегматично осматривающему мой труп, что действовала в состоянии аффекта. Несмотря на улыбку облегчения, вид у нее был не особенно дружественным. Наверное, Анютка успела ей порядком надоесть. А поскольку она назвалась моей невестой, то, по логике ситуации, вина в происходящем ложилась на меня. Анютка тоже возрадовалась, узрев жениха в полном здравии, но и в ее взгляде не было особого дружелюбия. Наверное, не забыла еще мой прыжок с балкона, который я совершил, когда она неосмотрительно отвернулась к бару и принялась искать что-нибудь расслабляющее. И поделом ей. Впредь будет знать, что кавалера следует надежно привязать к батарее отопления, прежде чем отворачиваться к бару.