Я принес ему таблетки. Мне не нравилось, что он принимал такие сильные таблетки после виски, но после всего это было не так уж страшно.

— Не ходи туда, — сказал он. — Возможно, позже, но сейчас даже не думай об этом.

— Это то место, откуда берется золото?

— Все не так однозначно, как говорят в мыльных операх. Я не могу рассказать об этом сейчас, Чарли, и ты не должен говорить об этом никому. Вообще никому. Последствия… Я их даже представить не могу. Обещай мне.

— Обещаю.

— Вот и хорошо. А теперь иди и дай старику поспать.

Обычно Радар с удовольствием спускалась со мной с холма, но в ту субботу она не отходила от мистера Боудича. Я отправился домой один и приготовил себе сэндвич с ветчиной на «Чудо — хлебе» — закуску чемпионов. Мой отец оставил записку, в которой сообщал, что уехал к девяти на встречу «Анонимных Алкоголиков», а потом останется поиграть в боулинг с Линди и парой других коллег по трезвости. Я был рад. Я в любом случае сдержал бы обещание мистеру Боудичу — «последствия я даже представить не могу», сказал он, — но почти уверен, что папа все равно увидел бы что-то по моему лицу. Теперь, в состоянии трезвости, он стал очень чувствителен к подобным вещам. Обычно это хорошо, но в тот день это было плохо.

Когда я вернулся в дом 1, мистер Боудич все еще спал. Он выглядел немного лучше, но его дыхание было хриплым. Такое же дыхание я услышал, когда нашел его на крыльце со сломанной ногой. Мне оно не понравилось.

К вечеру хрип улетучился из его дыхания. Я приготовил попкорн, разогрев его по старинке на плите «Хотпойнт», и мы съели его, пока смотрели «Худа» [113] на моем ноутбуке. Этот фильм выбрал мистер Боудича, я никогда о нем не слышал, но он оказался довольно хорошим. Я даже не возражал, что он нецветной. В какой-то момент мистер Боудич попросил меня остановить фильм на крупном плане Пола Ньюмена.

— Разве он не самый красивый мужчина на свете, Чарли? Как ты думаешь?

Я сказал, что он, может быть, прав.

Ночевать я остался там. В воскресенье мистеру Боудичу стало еще лучше, и мы с отцом отправились рыбачить к Южной Элджинской плотине. Мы ничего не поймали, но было приятно побыть с ним под мягким сентябрьским солнцем.

— Ты какой-то тихий, Чарли, — сказал он на обратном пути. — О чем задумался?

— О нашей старой собаке, — сказал я. Это было правдой — но далеко не всей.

— Приводи ее сегодня к нам, — сказал папа, и я пытался, но Радар по-прежнему не желала отходить от мистера Боудича.

— Иди ночевать домой, — сказал мистер Боудич. — Со мной и старушкой все будет в порядке.

— У вас хриплый голос. Надеюсь, вы не заболеете чем-нибудь.

— Да нет. Просто проболтал почти весь чертов день.

— С кем?

— Сам с собой. Можешь идти, Чарли.

— Хорошо, но позвоните, если я вам понадоблюсь.

— Да, да.

— Пообещайте.

— Обещаю, ради всего святого. А теперь сунь яйцо в свой ботинок и раздави [114] .

Утром в воскресенье Радар снова не смогла подняться по ступенькам после прогулки и съела только половину своей порции. Вечером она не съела вообще ничего.

— Наверно, ей просто нужно отдохнуть, — сказал мистер Боудич, но в его голосе звучало сомнение. — Удвой дозу этих новых таблеток.

— Вы уверены? — спросил я.

Он одарил меня мрачной улыбкой:

— Чем это ей повредит в такой ситуации?

В ту ночь я спал дома, а в понедельник Радар стало немного лучше. Но мистер Боудич тоже заплатил за то, что случилось в субботу. Чтобы ходить в туалет и обратно, ему снова пришлось использовать костыли. Я хотел не пойти в школу и остаться с ним, но он запретил. Вечером он тоже выглядел лучше и сказал, что приходит в норму. Я поверил.

Он обманул меня.

Во вторник утром, в десять часов, я сидел на уроке углубленного изучения химии. Нас разделили на группы по четыре человека, дали резиновые фартуки с перчатками и заставили определять температуру кипения ацетона. В комнате стояла тишина, все говорили шепотом, поэтому звук моего мобильника, зазвонившего в заднем кармане, был очень громким. Мистер Экерли посмотрел на меня с неодобрением.

— Сколько раз я говорил вам, дети, чтобы вы выключали…

Достав телефон из кармана, я увидел слово БОУДИЧ. Торопливо скинув перчатки, я принял вызов и выскочил из кабинета, игнорируя мистера Экерли. Голос мистера Боудича звучал напряженно, но спокойно.

— Кажется, у меня сердечный приступ, Чарли. По правде говоря, я в этом уверен.

— Вы звонили…

— Я звоню тебе, так что молчи и слушай. У меня есть адвокат, Леон Брэддок в Элджине. Там есть бумажник. Под кроватью. Все остальное, что тебе нужно, тоже под кроватью. Ты понял меня? Под кроватью. Позаботься о Радар, и когда все узнаешь, реши…, — он ахнул. — Черт, как больно! Давит, как чугун. Когда узнаешь, реши, что с ней делать.