Девиз взвода Следопытов: «Идущие первыми».

Дэвид Блейкли, март 2012 года.

От автора

Я изменил имена некоторых солдат, изображенных в этой книге, и несколько географических местоположений по соображениям оперативной и личной безопасности, а также для защиты личности членов элитных войск Великобритании и союзников.

Моя история, рассказанная в этой книге, касается моего путешествия по Ираку, когда я там сражался. Она написана на основе моих личных памяти и воспоминаний о описываемых событиях, а также воспоминаний других сотрудников миссии, с которыми я разговаривал и которые смогли помочь, и моих записей об этой поездке. Я сделал все возможное, чтобы точно и реалистично изобразить события такими, какие они произошли. Однако моя память, без сомнения, подвержена ошибкам, и любые ошибки здесь исключительно по моей вине. Я буду рад исправить их в будущих изданиях.

Пролог

Уже наступил закат, почти пришло время загружаться в C130 «Геркулес» и подниматься в темнеющее небо. Я прогулялся по пустынной взлетно-посадочной полосе, чтобы немного побыть наедине с собой. Солнце опускалось за мятую серую громаду гор в нескольких километрах к западу от нас, а за ней простирались бескрайние просторы великой засушливой полупустыни.

Взлетно-посадочная полоса находилась глубоко в тени затонувшей долины и была скрыта из виду, именно так, как мы и хотели. Высоко надо мной орел издал одинокий, пронзительный крик. Вихрь пыли пронесся над кустарником, поднимая сухую траву и мусор, когда он пронесся по взлетно-посадочной полосе. Сцена была настолько пустынной, что едва ли можно было представить, как все спрятавшиеся бойцы лихорадочно готовились в последнюю минуту.

Вы можете выполнить задачу воздушного десантирования практически с любого пригодного для эксплуатации участка взлетно-посадочной полосы, от лондонского Хитроу до пострадавшего в боях международного аэропорта Багдада или заброшенного аэродрома посреди буша. В основном, обычные военные действия проводятся с одной из крупных авиабаз, и нет особой необходимости скрывать их. С такими задачами, как наша, нам нужно было находиться подальше от пристального внимания общественности и любопытных объективов средств массовой информации.

Эта взлетно-посадочная полоса была именно тем, что мы искали. Она была настолько древней, что на ней даже не было работающей диспетчерской вышки. Там был только потрепанный, выгоревший на солнце, тускло-оранжевый флюгер, безвольно висящий в воздухе, плюс пара полуразрушенных ангаров. С момента его прибытия предыдущей ночью под покровом темноты на стоянке также виднелась толстая, мощная фигура транспортного самолета C130 «Геркулес», выглядевшего совершенно неуместно рядом с изрытой ямами взлетно-посадочной полосой, наполовину заросшей сорняками.

В одном из двух ангаров размещались наши машины — пара укороченных «Лендроверов», ощетинившихся пулеметами, которых мы ласково называли Пинки. Здание было построено в 50-х годах, с кирпичными стенами, увенчанными провисшей крышей из гофрированного железа. Ржаво-красный металл был залатан множеством заплаток, похожих на тусклый серебристый пластырь. Тем не менее, оно прекрасно послужило нашим целям. Оттуда мы могли бы погрузить Пинки на борт C130 для дальних операций или на тяжелый транспортный вертолет «Чинук» для операций на меньшую дальность.

В дикой, пустой тишине я воспользовался моментом, чтобы поразмыслить о том, что меня ждет впереди. Совсем недавно я занял пост заместителя командира нашего подразделения, Следопытов, и вот мы были готовы прыгнуть во тьму и неизвестность. У многих ребят было гораздо больше опыта, чем у меня: без сомнения, я должен был подвергнуться испытаниям, как никогда раньше.

Говорят, что война — это долгие периоды скуки, прерываемые периодами интенсивных действий. Мы ждали добрых несколько дней, пока этот план получит зеленый свет. Но даже сейчас, когда до отключения тормозов осталось два часа — час взлета самолета, — нас все еще могут остановить. На самом деле, нас могли отозвать в любой момент, прежде чем мы бы спрыгнули с открытой рампы самолета «Геркулес», высоко над местностью, занятой противником.

Как только бы мы спрыгнули самолета, мы бы достигли точки невозврата. Никто не мог нас отозвать. Вы не можете использовать радио во время затяжного прыжка с большой высоты, который мы и планировали сделать. Не было никакой возможности услышать радиосообщение или говорить в микрофон при свободном падении с экстремально большой высоты и стремительном падении на землю со скоростью свыше 100 миль в час. В любом случае, поток воздуха сорвет любой наушник или гарнитуру.

Падая, мы были лишены связи с внешним миром. Как только мы окажемся на земле, то окажемся посреди занятой противником территории, поэтому радиомолчание будет иметь первостепенное значение. Самое раннее, когда мы смогли выйти на связь, было бы во время нашего первого «сеанса», одного из двух ежедневных радиосообщений, которые мы должны были делать в штаб операции. Наше первое сообщение должно было быть передано в 08.00 на следующее утро, к этому времени мы достигли бы нашей цели и завершили ближнюю разведку цели (БРЦ), так каковы были шансы на то, что нас тогда отзовут?

Если бы мы могли просто оторвать свои задницы от этого «Геркулеса» и оказаться в воздухе, то могли бы беспрепятственно добраться до цели. Это было потрясающее предложение, и я почувствовал, как у меня учащенно забился пульс при одной мысли об этом. Я направился к «Герку». Том, пилот C130, служил в 47-й эскадрилье Королевских ВВС, их крыла специального назначения. Я хорошо знал его по предыдущей работе, и мы несколько раз ходили вместе по пиву. Он был большим любителем выпить и жизнерадостным человеком, плюс он был превосходным пилотом спецназа — королем в том, что он делал, а именно летал с такими парнями, как мы, глубоко в тыл врага.