сентября, – Кирилл нелепо улыбался, смотря на родителей. Он был

явно навеселе.

Отец строго глянул на Кирилла и, не сказав ни слова, вышел

на кухню. Мать последовала за ним. – Ну, мам, пап, мы уже

взрослые. – Протяжно начал оправдываться Кирилл, догоняя

родителей.

– Так, пора валить отсюда – Коля взял Катю за руку. –

Пойдём, пока в ментовку не загребли.

– Не болтай ерунды. – Ваня заглянул на кухню и приветливо

сказал:

– Виктор Адамович, Нелли Павловна, до свидания. Мы пошли.

– До свидания, Ванечка. – Сквозь зубы любезно произнесла

мама Кирилла.

Ребята друг за другом выскочили в подъезд.

– Попали, – почесал затылок Коля.

– Ерунда, отмажется. Родоки в нем души не чают. – Ваня

протянул руку Коле. – Ну, до завтра.

– До завтра. Хорошо хоть уроки не надо делать.

– Пока, Ванечка! – Катя помахала ему рукой и они с Колей

вышли из подъезда.

Как только ребята ушли, Кирилл включил магнитофон и, развалившись в кресле, закрыл глаза. Всё кругом плыло. Конечно

же, Катька не дура. Она увидела, как он живёт. Какая обстановка, продукты. Опять же отец начальник милиции. Конечно, он будет её

избранником. Только вот эти непонятные отношения с Колькой.

Нет! Она обязательно выберет его. Надо быть только посмелее. Вот

дурак, мог бы сейчас проводить её. Ну и что, Кольку бы задержал

Ванька. И он мог бы поцеловать Катю, прикоснуться к её

желанному телу. Как там, в молодёжном лагере. С той девочкой. –

Кирилл мечтательно заулыбался.

В это время Виктор Адамович курил сигарету, нервно

прохаживаясь по комнате.

– Что себе позволяет этот сучонок, привести в дом голытьбу.

Ну, ладно, Ваня. А эти… пацан и девка. Завтра они понесут по

городу, что у начальника милиции ковер на полу за десять тысяч

31

рублей, и посуда в шкафу золоченая. Мне что, неприятности

расхлёбывать из-за этих голодранцев?

Он нервно ходил по комнате, глубоко затягиваясь. Нелли

Павловна испуганно теребила полотенце в руках, жалобно глядя в

глаза мужа.

– Ну, Витенька! Может, ничего не случится, никому они не

скажут…

Виктор Адамович резко повернулся в сторону жены.

– Никому не скажут! Я что, ёб твою мать, буду ждать, скажут

они или нет? – он вдруг наотмашь ударил жену. Та упала на колени

и заголосила.

– Прости меня, Витенька, прости глупую. Я завтра схожу в

школу, я прикажу этим, чтобы держали язык за зубами…

– Вот дура, только этого не хватало, – процедил сквозь зубы

Виктор Адамович и, резко повернувшись, пошёл в комнату, где

остался Кирилл.

В комнате громко играла музыка. Кирилл сидел в кресле с

закрытыми глазами и улыбался. Виктор Адамович подошёл к столу

и выключил магнитофон. Кирилл открыл глаза и удивленно

посмотрел на отца.

– Ты что, па?

– Я – что?– заорал отец, – Жопу свою подними с кресла, когда с отцом разговариваешь! Ты кого в дом привёл? Думаешь

или нет своей пустой башкой? Завтра они понесут по городу, как

живет начальник милиции города! И на какие доходы у него такая

обстановка? На хуя мне лишние разговоры по городу!

Кирилл подскочил как ужаленный и испуганно посмотрел на

отца. Виктор Адамович опять закурил сигарету и сел в

противоположное кресло.

– Присядь, – сказал он, немного успокоившись. – Сынок, понимаешь, сейчас время такое, каждый живет, как может. Все эти

лозунги коммунистов про равенство, справедливость, это все пыль.

Цель одна – власть, деньги, достаток. А все эти байки про светлое

будущее, которое будет потом, это всё для быдла, которое

называется народ, чернь. Так было всегда. Это всё для них. Чтобы

пуп надрывали, нормы перевыполняли, в шахтах загибались. Эти

байки для них. Вот мы сегодня будем пахать от зари до зари, а

завтра заживем. Хрен. За завтра будет послезавтра, а жить надо

32

сегодня. Посмотрел я, как они загибаются в партийных буфетах.

Как икрой давятся, коньяками дорогими. Если говорить о

справедливости – тогда всем по справедливости: одна пайка, одна