— Этот парень, он что, дружок твой или родственник?

— Да, нет. Совершенно незнакомый парень. Просто, Коль, обидно, что столько зла на земле. Вот живешь с женой душа в душу, а придет тот, у кого хрен по колено, и она тебя бросит. — Сергей вдруг горько и безутешно заплакал.

Николай принялся товарища утешать.

— Да, с чего бы ей тебя бросить? — Говорил он. — У тебя что, очень уж маленький?

— Да, нет, не очень, — утирая слезы и всхлипывая, отвечал Сергей, — я линейкой замерял, двадцать сантиметров.

Николай засмеялся.

— Тебе, Сергунь, бояться нечего. Если и уйдет к другому, то не по этой причине.

— За другое я спокоен, а вот насчет этого пункта неувязочка. Конечно, у меня не самый маленький, есть люди, у которых еще меньше. Но, все же у меня не по колено. А придет тот, у которого по колено, и жена с ним уйдет. Я же вижу, что у нее гланды чешутся, а мой до гландов не достает.

— А, ты подкати с другого крыльца, тогда точно до гландов достанешь. Может успокоится?

— Николай… Ты, честное слово… Ты, такие вещи говоришь. Если бы не был ты старшим товарищем, я бы тебе за такие слова…

— Ну, тогда и не знаю, что тебе посоветовать, как успокоить. Скажу лишь одно. Живу на свете сорок два года, повидал немало, но ни разу не видел мужика, у которого хрен был бы по колено. Так что можешь спать спокойно.

— Ты не видел, а Любка Сидорова, подруга жены, видела. Точнее слышала. Она на хлебзаводе работает, и у них там какой-то Ваня Людоведов или Людоедов трудится. Так вот, мужики там смеются над ним, говорят, что он даже под душем трусов с себя не снимает, опасаясь насмешек. Жена, как услышала про этого Людоведова — Людоедова, все к Любке и пристает: «Познакомь меня с ним». И вот, сейчас я на дежурстве, а она, глядишь, с этим Ваней чешется. А уж после такого Вани, какой я ей муж? Одна эмблема, одно название.

— Ну, тут я и не знаю, что тебе сказать. Одна надежда на то, что к нему уже очередь выстроилась. Да, на совесть твоей жены, которая, может быть, просто и не захочет тебе подлянку устроить.

— Она, может и не захотеть сделать подлянку, и винить себя всю жизнь потом будет, но в какую-то минуту может не выдержать, и бабья сущность, похотливая, возьмет верх над совестью. Вот чего я боюсь. А потом-то ей, конечно, понравится, и она скажет сама себе: «Зачем совесть, верность, этот Серега?».

— А у меня, Сергунь, сказать по совести, в стоячем состоянии всего лишь восемь сантиметров, и я не боюсь никакого Вани Людоведова. Потому, что если жене только это и нужно, пусть она тогда берет швабру и засовывает себе промежду ног. Пусть тогда с этой шваброй всю жизнь и живет. А я найду себе такую, которой я, как человек, буду нужен и интересен.

— И то, правда. — Заулыбался Сергей. — Вернусь домой, так жене и скажу.

Душно летом в Москве. Все, у кого появляется свободная минута, стараются искупаться. Окунуть разомлевшее на жаре тело в прохладную воду.

Так встретились на берегу Москва — реки три холостяка, Иван, Пётр и Василий. Искупались, выпили, а затем, как-то само собой, затеялся разговор. Из тех, что зовётся беседой по душам. О чём в таких случаях говорят мужчины? О женщинах.

— Если бы я поймал золотую рыбку, как дурак-Емеля из сказки, — стал говорить, захмелевший Иван. — Я бы щуке так и сказал: хочу сам себе выбрать жену, работу, и смерть.

Сделаешь, по-моему, отпущу. Не сделаешь, переломлю хребет и в уху. Она бы, думаю, согласилась. Какая ей, в сущности, разница.

И попросил бы я жену в возрасте, опытную. Умеющую, в постели, всё. Что бы даже за меня могла мою работу выполнять. Умеющую готовить, хорошо и разнообразно. Разбирающуюся в кухнях, всех стран. Захотелось, например, закусить мексиканским блюдом — пожалуйста.

А ещё хочу, чтобы рукодельницей была. Свитер зимний и вязанные шерстяные носки нужны. И, чтобы стирала, посуду мыла, пол подметала. И всё это делала с песнями.

За детишками чтобы смотрела, но, прежде всего, разумеется, чтобы меня, мужа своего, ублажала. Хочу, например, выпить. Она почувствовала это, и бегом в магазин, без лишних вопросов.

Весёлую хочу и, чтобы много родни было. Люблю шумные семейные застолья: то у брата свадьба, то у дядьки похороны. Нет ничего приятнее, чем сидеть за столом в семейном кругу. Да, да. Главное, чтобы весёлая была. Красивая, не нужна, с лица воду не пить. К любой красавице привыкнешь и красоту замечать перестанешь. Верность её мне тоже не к чему. Понравился, кто на стороне — иди, гуляй, сворачивай «налево». С тем условием, чтобы не знал.