А не успеешь… Брат попытался разжечь факел, но его быстро гасил обильный снег с бешеным ветром. Танечка как раз дошла до саней, когда вой повторился уже совсем рядом, еще один, еще. Волки приближались и брали их в кольцо. Старшие рванули что есть сил, Танечка побежала следом, выронив красные флажки, испугалась, вернулась за ними и, рыдая, бросилась догонять сани, упала, набив снега в рот, ужас сковал ее тело. Она посмотрела вслед старшим, но тех уже скрыла белая завеса. Только черные деревья стояли кругом, молчаливо насмехаясь и словно обсуждая – сколько ей осталось – минута, две, пять? Как долго волки будут терзать ее тулупчик, в попытках добраться до худенького тельца в надежде поживиться хоть чем-то?

Отец нашел ее на рассвете, когда старшие, наконец, признались, что вернулись без Тани. Он почти сорвал голос, выкрикивая ее имя, отчаявшись увидеть из-под очередного сугроба кусочек ткани – вдруг повезло, вдруг просто снегом засыпало, а не съели, не замерзла еще насмерть?

Чуть левее основной дороги он увидел небольшую стаю волков. Замер, выискивая красные следы на снегу, но ничего не увидел. Выстрелил в воздух, звери нехотя поднялись и потрусили в лес. Лишь один зверь, бежавший последним оглянулся перед тем как юркнуть в ельник, и столько осуждения было во взгляде…

Мужчина перевел взгляд на их лежбище и увидел тело дочки. Плача и бормоча молитвы вперемешку с просьбами о прощении, он полез через сугробы туда. Добравшись, он развернул дочь к себе и увидел, как затрепетали ее ресницы – девочка просто спала, сжимая в руках красные тряпичные флажки.

*

После этого случая девочку решено было отвезти к тетке по матери в соседнюю деревню – у той не было своих детей, но зато были козы. Пасти их надлежало маленькой Тане, но она теперь могла вдоволь напиваться молока, есть творог, иногда к хлебу тетка давала ей с собой на выгон сыра или мяса. К тому же девочка умудрялась насобирать ягод по краю леса, очень уж хорошая и крупная земляника там росла.

Тетка не была мягкой и любящей, часто попрекала Таню тем, что взяла нахлебницу, хоть и родная кровь. Но муж ее, тосковавший без детей, одергивал жену, и когда девочка чуть подросла и окрепла, по его настоянию Таню отдали в школу.

Татьяна никому и никогда так и не призналась, что силки для кроликов ставить так и не научилась, а нерегулярным уловом обязана серым грозным зверям. Они выглядывал из-за деревьев на луг, где пасла коз девочка, осматривались, потом ныряли на минутку обратно под завесу веток и выныривали снова с тушкой кролика в зубах. Они оставляли ее там же и исчезали. А девочка приносила добычу мужу тетки. Только с возрастом она поняла, что он все знал и молчал. Ведь следы зубов волка от следов силков отличит кто угодно.

Очень скоро девочку отдали в подмастерья к швее поближе к городу, Таня делала успехи, очень хорошо ей удавались кружева, и через три года она уже работала в городе, откуда и перебралась в Подмосковье.

Татьяна никогда не боялась ходить в лес или бродячих собак. Ни разу в жизни не кусали ни ее, ни ее дочь или внучек.

Когда они с мужем купили домик в этой деревне и пошли в лес за клюквой, то заблудились. Она начала "аукать", но вскоре услышала волчий вой. Муж ее испугался, а она смело пошла на зов и повела его за собой (не мог же он бросить эту сумасшедшую одну на болотах! Любимая все же…). Через несколько минут они вышли на широкую дорогу, где поймали попутку и вернулись благополучно домой.

А как-то раз, когда они прожили в деревне уже года 3, поутру женщина обнаружила раненую волчицу во дворе. Тимофей, ее муж, чуть заново не поседел, схватился за сердце, выйдя поливать огород с утреца, а застав жену на коленях перед зверем. Осел по стеночке чуть не до земли, но жена так посмотрела на него, что мигом подхватился и спросил чем помочь. Тогда она и рассказала ему историю своего спасения в детстве.

*

Поведав соседкам про свою связь с волками, Татьяна боялась глаз поднять – а ну обвинят в оборотничестве и изживут из деревни? Но Павлина лишь почмокала губами, разгладила юбку руками и, вздохнув, произнесла:

– Ну… что ж… Прапрапра… бабка эта твоя… Как звали ее?

– Да там же имя мудреное, не одно… По нашему – Катериной, как внучку мою.

– Ох, ма… Неспроста… Что-то я в ней чую, только не пойму что. Даже у меня мурашки иной раз от ее взгляда. Позволь, я научу ее чему умею, лишним не будет? А то вот дурачек-то этот, что Маринку обидел, говорят в лес пошел, да волков повстречал.

Татьяна ахнула и зажала рукой рот.

– Да живой он, живой, попугали его. Штаны подрали. Сытые что ли были?

Глава 5. Самый темный час перед рассветом.

Еще 3 года Катя училась у Павлины. Каждое лето она приезжала из столицы в деревню, помогала бабушке с дедушкой по хозяйству, гуляла с ребятами, но все сильнее тянуло ее в дом старой ведьмы, и все чаще она пропадала либо там, либо в лесу. В болота Павлина ее не пускала, но Катюша спокойно ходила и там. Девочка ВИДЕЛА тропу, словно подсвеченную. Видела где брод получше через реку. Видела тропинку через лес, чтобы скорейшим путем пройти куда ей надо.