Вильмерсы жили далеко от центра в Ральштедте. Старый столяр давно уже не предпринимал такого трудного путешествия, но гнев и возмущение придали ему силы. Ему ни на минуту не пришло в голову, что этим посещением он может накликать беду не только на себя, но и на Вальтера. Он был убежден, что Вильмерс, узнав о мерзком поступке своего зятя, в ужасе и отчаянии всплеснет руками. Мими проклянет это чудовище и потребует от дочери, чтобы она развелась с мужем…

Хинрих Вильмерс был очень удивлен, когда перед ним вдруг предстал его зять Штюрк.

— Ты, Густав? Вот это называется сюрприз… Входи! Очень жаль, что Мими нет дома. Она сегодня уехала к дочери в Флотбек.

— К Меркенталям?

— Да, да, это теперь фамилия нашей дочери. Чем тебя попотчевать? Стаканчиком бургундского? Бразильской сигарой?

— Благодарю, мне ничего не нужно.

Густав Штюрк опустился в кресло.

Поездка очень утомила его, и он вдруг почувствовал слабость. Он старался не смотреть на Вильмерса и размышлял, с чего начать.

Хинрих Вильмерс приглядывался к Штюрку и думал: «Боже ты мой, до чего же он одряхлел. Недолго он протянет».

Сам он тоже был немолод, ему уже стукнуло шестьдесят, но при виде этого старца он почувствовал себя молодым и бодрым. «Зачем это он изволил явиться? — думал Хинрих. — Неужели денег хочет занять?»

И так как Штюрк все еще молчал, Хинрих спросил:

— Ну, Густав, я вижу, что-то у тебя на душе есть. Ты чем-то удручен? Может быть, нуждаешься в помощи?

— Да, Хинрих, я удручен. Ты угадал. Оттого я и пришел.

— Говори же. Ты знаешь, что я готов тебе помочь… если только смогу…

— Тебе ведь известно, что Карл умер?

Лицо Хинриха Вильмерса застыло. «Так и есть, он явился в роли ходатая».

— Тебе об этом известно, не правда ли? — переспросил Штюрк.

— Разумеется.

— И ты знаешь, как он умер? Отчего?

— Могу себе представить.

— Тебе, наверное, известно, что и сына его посадили?

— Да, слышал.

— А знаешь, кто донес на него в гестапо?

— Понятия не имею. Да и, правду говоря, меня эти подробности не очень-то интересуют.

— А я думаю, что они тебя заинтересуют, Хинрих.

— Почему это?

— Потому что донес на него твой зять Стивен Меркенталь.

Хинрих Вильмерс вскочил.

— Да что ты городишь? Стивен донес на Карла?

— Нет, не на Карла. На его сына Вальтера.

— Ты знаешь, о чем говоришь? — Хинрих Вильмерс побледнел.

— Знаю, Хинрих. О грязном, подлом деле. Мне очень тебя жаль, но я не мог не сказать тебе об этом. Ты должен знать, какой негодяй твой зять.

— Прошу тебя воздержаться от таких оскорблений. Какие у тебя доказательства?

— Доказательства есть. Но спроси-ка лучше его самого. Думаю, он отпираться не станет. Не сможет он отпираться.

— Ты повторишь ему в лицо то, что сказал здесь?

— Во всякое время… И очень охотно. Ты знаешь, я не коммунист, никогда не был коммунистом, но доносчик в моих глазах — жалкий негодяй.

— Я не могу допустить, чтобы в моем доме так говорили о муже моей дочери, которого я знаю как честного человека.

Штюрк тяжело поднялся. Не глядя на Хинриха Вильмерса, он спокойно сказал:

— Я ухожу, Хинрих. Что я хотел сказать тебе, то сказал. Остальное в твоих руках.

Штюрк вышел из комнаты. Хинрих Вильмерс посмотрел ему вслед. Он овладел собой. Впрочем, он не сомневался в том, что Штюрк сказал ему правду, и подумал: «Хорошо, что при этом не было Мими».

— Я поговорю со Стивеном, — крикнул он вслед Штюрку.

Но тот уже был на лестнице.

IV

Клара Пемеллер расплатилась на Фердинандштрассе с шофером такси и поспешила на соседнюю улицу — Рабуазы. На мгновение она задумалась, как ей быть, не проверить ли раньше, дома ли Штюрк. Если его дома нет, а это очень вероятно, то она вряд ли сможет незамеченной пройти на чердак. Клара решила сразу же подняться туда. Неизвестно только, есть ли у Вальтера ключ и сможет ли он ей отпереть. Неизвестно, отзовется ли он вообще на ее стук. Следовало действовать очень осторожно, чтобы не обратить на себя внимание жильцов дома.

На лестнице Клара не встретила никого. Она спокойно, но так бесшумно, как только могла, преодолевала один пролет за другим. Дверь на чердак, как она и ожидала, была заперта. Удостоверившись, что на лестнице полная тишина, Клара тихо, но торопливо постучала несколько раз кряду. Прислушалась. За дверью ни шороха, ни звука. Она опять постучала, от волнения сильнее и торопливее, чем хотела. Вальтер не отзывался. А ведь стук он слышал. Но окликнуть его она не решалась. Дрожа от волнения, Клара постучала еще и еще раз. Вальтер не отвечал, и она беспомощно опустила руки, уставившись в чердачную дверь.