— Atencion! Внимание! Они идут! — слышались возгласы.

Они — это бомбардировщики? Действительно, один из самолетов перешел в пике.

Макс кричал в телефон:

— Не позволяйте отвлечь себя бомбами! Не упускайте из виду танков! Держите наготове роту, чтобы укрепить, если понадобится, мюлетонцев.

Вальтер слышал эти слова, и они тяжело ложились ему на сердце. Теперь, в этих условиях, двигаться на Мюлетон? Невозможно!

— Для них это легче, чем охота на зайцев! — сказал начальник штаба Гельмут, подходя к группе, окружавшей Макса. — Товарищ Макс, надо на всякий случай держать наготове роту для Мюлетона.

— Уже отдал команду!

— Собаки! Такая неравная борьба!

Бомбардировщики один за другим, нарушая строй, пикировали над Мюлетоном и обстреливали бойцов, ползущих по снегу между камнями, или добивали раненых.

— Что это?.. Браво! Ура!

Один из бомбардировщиков, как гигантская черная птица, скользнул над горной вершиной, качнулся, не в силах набрать высоту, и, кувыркаясь, начал снижаться и рухнул в ущелье за Мюлетоном.

— Ура! Ура! — закричали все. Даже бойцы, стоявшие на гребне горы у Мюлетона, махали руками, хотя тем самым обнаруживали себя.

Как это ни странно, но падение этой единственной машины заставило семнадцать остальных прервать бой. Медленно, не соблюдая строя, они полетели назад, через горы.

Бомбардировщики скрылись. Артиллерия умолкла. Не слышалось даже ружейной или пулеметной стрельбы. Тишина легла вдруг на горы и ущелья. И эта тишина угнетала не меньше, чем грохот и гром от взрывов бомб и снарядов.

Но через минуту-другую на гребне горы отчаянно застрочили пулеметы.

В низине, между горой и Мюлетоном, шли танки, а за ними бежали, рассыпавшись цепью, фашистские солдаты.

Что предпримет Макс? Он еще не отдал команды послать роту на Мюлетон. Вальтер украдкой поглядывал на него. Макс стоял на горе, повыше пещеры, и наблюдал в бинокль за плоскогорьем. Вальтеру хотелось окликнуть его, попросить отправить туда подкрепление. По-видимому, никого из тех, кто поднимался, не осталось в живых. Если фашисты возьмут высоту, они смогут беспрепятственно обстреливать Теруэль.

Почему Макс медлит? Почему в эту решающую минуту начальник штаба Гельмут оставил батальон? Вальтер ничего не понимал.

Макс подошел к телефону и повертел ручку.

— Отто? Что случилось? Ведь фашисты уже в двухстах метрах. Что? Наверняка?.. Ошибка исключена?.. Ну, хорошо. Когда они отступят, взять танки под обстрел. И тотчас же занять новый рубеж.

Вальтеру очень хотелось спросить Макса, что происходит у Мюлетона. Но он не смел.

Что-то затрещало, засверкало, и раздался оглушительный грохот разрывов.

— Ну, наконец-то! — крикнул Макс с видимым облегчением.

Теперь вверху на Мюлетоне строчили пулеметы, рвались ручные гранаты. Неужели там еще есть живые люди? Неужели уцелел хоть один пулемет?

Вальтер вздрогнул от раздавшегося вблизи него треска и грохота. Снаряд пролетел мимо. Враг только пристреливался. Засевшие в лощине бойцы стреляли из длинного противотанкового орудия по фашистским танкам.

Макс снова подошел к телефону и доложил штабу бригады обстановку. Не успел он кончить, как со стороны Теруэля послышались глухие раскаты орудийных залпов. Это подоспевшая республиканская артиллерия открыла огонь по отступающим фашистским батальонам.

Атака на Мюлетон была отбита. Пулеметы умолкли. Лишь время от времени то там, то здесь раздавались одиночные выстрелы, шипел на снегу и в песке заблудившийся снаряд. Но батарея из Теруэля регулярно посылала залпы в ряды неприятеля.

Макс подошел к Вальтеру.

— Я был прав. Это ударные части фашистов! Против нас стоят не какие-нибудь насильственно мобилизованные, не какие-нибудь введенные в заблуждение марокканцы и даже не иностранный легион, а кадровые войска фаланги, испытанные убийцы рабочих!

Вальтер кивнул, радуясь, что Макс заговорил с ним. Он невольно усмехнулся про себя. Макс, по-видимому, был доволен, что у противника, с которым он имеет дело, такая четкая, определенная физиономия.

III

С моря через горы медленно ползла ночь. На шпилях теруэльских башен играли последние лучи заходящего в горах солнца. Редко когда люди так жаждали ночи, как сегодня, в этих израненных снарядами горах и долинах, покрытых снегом, камнями, мерзлыми песчаными комьями. Четырежды за этот день на Мюлетонскую высоту обрушивался ураганный огонь. Трижды «юнкерсы» и «капрони» сбрасывали бомбы и обстреливали ее из пулеметов. Трижды штурмовые отряды фаланги пытались атаковать ее. Республиканские части, занявшие Мюлетон, выстояли под всеми бомбежками, отбили все атаки.