А как там либералы? В условиях гранита российской власти либеральная интеллигенция всегда была малочисленной и почти никогда не играла особой роли в управлении государством. Находясь на задворках созвездий, либералам оставалось только плевать в гранитное солнце российской государственности, отпуская циничные комментарии по поводу той реальности, на которую они не могли повлиять. Но этот цинизм и желчь либеральной интеллигенции – это конструктивная критика. Потому что либерал в первую очередь стремится не унизить Родину, а указать на изъяны государства.

Поэтому любовь государственника вредна, а критика либерала полезна. И в трагической судьбе России зачастую виновато не либеральное меньшинство, а активное государственническое большинство.”

– Либераст хренов, – подумал Власов.

Михаил подошел к другому занавешенному полотну. Он был готов уже отрыть занавес и начать читать, но ему позвонили.

– Миша, привет! – голос Анны был весёлым и звонким.

– Откуда у этой твари мой рабочий номер? – думал Власов.

– Чё тебе от меня надо на этот раз?

– Только не бросай трубку, ладно.

– Чё надо?!

– Почему ты такой грубый? Твоя второкурсница ушла на лекции?

– Опять хочешь постебаться? Она лучше, чем ты.

– Я думала, что нам стоит встретиться. Я так неожиданно покинула тебя в прошлый раз. Это был мой крик о помощи.

– Нам не о чём разговаривать.

– Ну ладно тебе. Ведь столько времени прошло. Разве тебе не интересно снова меня увидеть, пообщаться. Как раньше. Я же по тебе так соскучилась.

– Нет. Я вычеркнул тебя из жизни.

– Почему ты такой мудак? Ладно, Миша. У меня проблемы.

– Да? Какие? Сутенёр припёр тебя к стене?

– Как смешно, но нет. Если конкретней, то проблемы не у меня. Моя мамочка в твоё отсутствие организовала партию. Какое-то там соборное что-то там. Вместе с такими же старыми лузерами. В данный момент они заняли нашу или твою старую квартиру и проводят там собрания. Одновременно пытаясь не нажраться водки.

– Какое я имею к этому отношение? Это твои проблемы.

– Ну, я думала, что это же твоя квартира и тебе будет интересно узнать о её судьбе там.

– Хватит, Аня, – Михаил бросил трубку.

Анна звонила снова, а Власов всё сбрасывал трубку. В конце концов, ему надоело.

– Что?! – он злился.

– Стой, Миша! Это же не нужно нам обоим. Просто припрись туда и попроси мою маму вернуть тебе квартиру. И она согласиться. Тебя она послушает. Тем более учитывая то, как я с тобой поступила, эта квартира должна быть твоей, а не нашей. И не её.

– Вот как ты заговорила, – Власов рассмеялся. – Послушай мне вообще глубоко срать на то, что там происходит. Разбирайся с этим сама. Са-ма!

Власов бросил трубку. Анна не перезванивала.

Михаил долго не мог понять причину яркого оптимизма Князева. Пока тот не рассказал ему о своей жизни. Князев родился и окончил школу в России, после чего он с родителями иммигрировал в Америку. Там он получил высшее образование и проживал. В какой-то момент ему это надоело. Тогда он ушел работать в одну нефтяную компанию. Анатолий был специалистом в сфере информационных технологий. Власов понял, что его поставили возглавлять институт СЕР не только из-за его модернистского образа, но и потому что на Западе он не смог получить дозу постсоветской радиации.

Князев ожидал Власова в кабинете. Он был чем-то сильно обрадован.

– Ты едешь в США на конференцию по сотрудничеству.

– Никогда там не был.

– Отлично. Будешь выступать с докладом против пещерного антиамериканизма.

– Я не большой любитель массовых сборищ. Халява будет?

– Вроде бы.

– Хотя бы оторвусь за счет бюджета.

– Эх, Миша, с таким отношением к жизни у тебя никогда не будет счастья.

– Цинизм лучше ханжества.

– Я, – Анатолий сделался чересчур серьезным. – Не притворяюсь.

– Извини. Я говорил за себя. Сегодня я не в духе. Мне угораздило дать своей бывшей рабочий номер. Эта ведьма вывернула меня наизнанку, предала и оставила ни с чем и теперь терроризирует меня.

– Женщины все такие. Она хотя бы красивая?

– Ну да, – Власов замешкался. – Наверное.

– Так прости её – и дело с концом. А то так и останешься одиноким. Кому тогда бабки твои достанутся? Что делать будешь?

Мысль о семейной жизни с Анной вызвала у Власова отвращение и тошноту, переходящую в острую ментальную боль.