3)

Обеспечить политику развития предпринимательства.

4)

Децентрализация власти

5)

и ещё всякое там

Вы и так об этом знаете.

Но есть кое-что, о чем мы не знаем. За время нового курса образовался класс людей, зависящих от государства. Это не только бюджетники, это ещё и милиция, армия, рабочие оборонных заводов, служащие государственных предприятий. Если посчитать общую численность зависящих от государства людей с их семьями, то мы поймём, что это большинство населения страны. В такой системе, где человек полностью зависим от государственных подачек, и имеет небольшой уровень гражданских свобод, он превращается в нахлебника, который не способен к созидательной деятельности. Нужно сломать эту тенденцию пока она не привела страну к закостенелости и краху по старой советской схеме. Я, там, понимаю, что таким стадом легче управлять, но подумайте о стране. Нельзя же вечно паразитировать на трубе.“

Власов понял, что он не сможет отослать это. В рамках вертикали было не принято высказывать свои мысли вслух, но Власов уже не мог. Он достал из холодильника бутылку водки. Где-то на половине бутылки он вложил этот лист в Черновик. И его вдруг осенило.

– У Петрова был отцовский Черновик, который он использовал для своих концепций. Когда в Черновике закончились идеи, ему нужен был доступ к автору. А к этому времени у меня уже было дело с Лёней…. Разве человек может поступить так подло? Ему нужно было развалить моё дело, чтобы сделать меня потенциально зависимым от денег и предложить мне пойти к нему на работу. Он сделал это через сыночка Вершинина. Он обставил всё как будто бы он спас меня от неминуемой смерти, хотя сам был инициатором всего этого. Он играл на моём желании отомстить и пытался развить во мне комплекс должника. Отвратительно. Но его план провалился, теперь его карьере конец, – понял Власов.

Власов допил водку, а потом уснул на диване. Утром его разбудила Анна.

– Вставай, вставай! Опять нажрался? – иронично спросила Анна.

– Что? – Михаил ещё не достаточно проснулся.

– Собирайся! Мы едем на юбилей. Ты что забыл?

Михаил вспомнил, что должен был присутствовать на юбилее генерального директора одной нефтедобывающей компании, он был уверен, что юбилей завтра, пока завтра не наступило.

– Миша, вставай! Помой голову хотя бы, она жирная вся.

Через пару минут подъехал Матвеев. Михаил вышел под руку с Анной. На нем был дорогой черный костюм, а на ней было красное вечернее платье в обтяжку. Её каштановые волосы были заплетены в аккуратную косу, что придавала её облику некую спортивность.

Генеральный директор нефтедобывающей компании “РусНефтеТрасГаз” в прошлом подполковник КГБ Иван Соколов справлял своё шестидесятилетие в элитном клубе “День Опричника”. Внутреннее убранство было выполнено в лучших традициях Георгиевского Зала. Роскоши было настолько много, что она кое-где переходила в пошлость. Михаил уже привык к этим бесчисленным попыткам скрыть нищету ума и духа. Власов сразу же узнал многих коллег по околовластной тусовке. Ему казалось, что они были тут всем составом. Михаил замечал, как мужчины буквально сжирали взглядом Анну. Это не злило Власова, а наполняло его гордостью от обладания такой девушкой. Они сели за столик на двоих.

– Что будешь кушать? – Анна взяла меню со стола. – А почему цен нет?

– За всё уже уплачено из бюджета. Выбирай, что хочешь. Тут шведский стол, – съехидничал Власов.

– Если хотя бы половину денег с этой окружающей пошлости отправили бы в Иркутск. Можно было бы построить пару крыльев в центральной больнице или построить детский сад,– подумал Власов

Тем временем праздник вроде бы начался. Анна с Михаилом наслаждались едой. На сцену вышел ведущий Валерий Гакало и его помощник Сергей Кургант. Зал встретил их бурными аплодисментами.

– К сожалению, Ксения Анатольевна не смогла, – начал Кургант, зал залился хохотом. – Но мы тут как тут.

– Ещё бы. Где же вам ещё быть как не здесь, – подумал Власов.

– Сегодня мы собрались не для вручения премии Золотой Граммофон как думаете, вы, Сергей, – добавил Гакало. – Сегодня мы собрались, чтобы поздравить замечательного человека, настоящего, не побоюсь этого слова, патриота России, великого человека, нашего дорогого Ивана Дмитриевича.

На сцене появился крупный мужчина средних лет с лицом отставного полковника милиции. Он был одет в дорогой костюм, две верхние пуговицы на его рубашке были расстёгнуты. Михаил сразу же узнал его. Это был Юрий Бургло-Первый. Он позиционировал себя как русский патриотический олигарх.

– Ваня, – начал Бургло. У него был мощный басистый голос. – Поздравляю тебя от всей души, желаю тебе уделать всех этих пидарасов! Я хотел бы поздравить тебя не только с твоим юбилеем, но и с тем, что ты смог пробиться за железный занавес.

В зале раздался хохот.

– Россия вошла на американский рынок, – продолжил Бургло. – И я верю, что мы их уделаем, вставим им по полной. И за беловежскую пущу ответят мрази и за ГКЧП! А если не уделаем, то мы их купим. Наконец-то! Наконец-то жизнь повернулась к России лицом, а не жопой! Денег у нас теперь дохерища…..

Власов отстранился от поздравительной речи Бурло-Первого, налил себе полный фужер вина и выпил залпом.

– Как же я хочу посмотреть на ваши рожи, когда до вас дойдёт, что вы со своими уголовными постсовковыми понятиями на Западе никому на хуй не сдались? Когда вы поймёте, что никогда не войдёте в мировую элиту, и всегда будете сидеть у мировой параши? – думал Власов.

– Миша, что-то ты после своих гастролей по России опять подсел на водку, – сказала Анна.

– Это вино, – Михаил чувствовал легкое опьянение.