Шрифт:
Выемка кончилась, поезд вырвался на простор. Промелькнула сосновая рощица. За ней раскинулся луг, огороды, небольшие домики.
Валя подбежала к окну и прочитала на стене желтого станционного здания четкую крупную надпись: «Хрустальный ключ».
Черноок, его жена и Валя сошли на перрон. Их встретил молодой человек в красной фуражке.
Это был дежурный по станции. Кирилл Григорьевич поздоровался с ним и обещал вскоре вернуться.
Они подошли к двухэтажному деревянному дому, окруженному палисадником. Потемневший от времени, он показался Вале непривлекательным.
Но в палисаднике, на клумбах, радуя глаз, пышно цвели яркие астры, высокие георгины, душистые левкои.
— Это прежний начальник станции цветы выращивал, — сказал Черноок. — Говорят, очень любил в саду работать.
Поднялись на второй этаж. Кирилл Григорьевич вынул из кармана ключи и открыл дверь слева.
Из маленькой передней прошли в просторную солнечную комнату. За ней находились еще две комнаты.
— Вот видишь, — говорил Кирилл Григорьевич, — здесь совсем не тесно. Ну, а как нам расположиться, решай сама.
Все окна в комнатах были плотно закрыты.
— Как тут душно! — сказала Руфина Алексеевна. — И каким-то лекарством пахнет…
— Что ты! — воскликнул Кирилл Григорьевич. — Какое лекарство! Это анис. Если бы ты знала, какие бублики с анисом стряпала моя мама! Все бы отдал, чтобы поесть таких бубликов! А пахнет анисом, определенно…
Валя улыбнулась. Каковы на вкус бублики с анисом, она не знала. Но как замечательно у папы получается, — о чем он ни станет говорить, все кажется хорошим или интересным.
Анис… И вот уже запах в комнатах кажется ей приятным, и тихий мир этой квартиры становится привлекательным.
— А что здесь душно, — продолжал отец, — так это легко поправить.
Он распахнул окно. В комнату ворвался теплый воздух, аромат цветов. Стал слышен шелест листвы и чириканье воробьев.
Осмотрели две комнаты поменьше. Одна была оклеена темными строгими обоями.
— Ну что ж! — сказала Руфина Алексеевна. — Пусть эта будет нашей. А в той поселятся Валя и Анна Никифоровна.
Теперь, после решения мамы, Валя уже с новым, хозяйским чувством вошла в небольшую светлую комнатку… Вот здесь, у окна, можно поставить столик, чтобы учить уроки. Тут будет Валина кровать, а у печки, где теплее, — кровать Анны Никифоровны.
6
Кто же была Анна Никифоровна, о которой упоминали и Валя и ее родители?
Чтобы ответить на этот вопрос, нам придется вернуться на много лет назад.
Когда началась Великая Отечественная война, Кирилл Григорьевич Черноок, в то время молодой и полный сил, одним из первых ушел на фронт. В большом уральском городе он оставил жену и совсем крохотную дочь. Жена Кирилла Григорьевича, инженер-экономист, работала, как и все, не считаясь со временем. Днем — в Управлении железной дороги, вечером и в воскресенье — в госпитале, где она помогала в уходе за ранеными.
Маленькая Валя оставалась дома с няней.
Однажды, возвращаясь домой, Руфина Алексеевна встретила на улице пожилую женщину. Та шла прихрамывая, неуверенно ступая по мостовой.
Поравнявшись с ней, Руфина Алексеевна взглянула ей в глаза. Молодой женщине стало не по себе. Она увидела неподвижные, словно остановившиеся, черные глаза. Такая боль и отчаяние были в этих глазах, что Руфина Алексеевна, уже пройдя вперед, оглянулась.
Женщина шла все так же медленно, прихрамывающей походкой.
Руфина Алексеевна вернулась.
— Извините… Куда вы идете? — спросила она.
Равнодушным, монотонным голосом женщина рассказала о своей горькой судьбе.
Она с Украины. Дом Анны Никифоровны (так она назвала себя) был разрушен во время бомбардировок, все родные ей люди погибли. Ее, тяжелораненую, вывезли в далекий тыл, на Урал. Здесь она лежала в госпитале. Теперь ее выписали.
— Что же вы думаете делать? — спросила Руфина Алексеевна, близко к сердцу принявшая горе одинокой женщины.
— Надо найти квартиру… — ответила Анна Никифоровна. — Мне обещали дать на следующей неделе. А пока, хотя бы временную…
— Пойдемте ко мне! — неожиданно для самой себя сказала Руфина Алексеевна. — Найдется для вас уголок.
Так в семью Черноок вошел еще один человек. Только первые дни Анна Никифоровна позволяла ухаживать за собой. Потом она стала делать кое-что по дому. Руфина Алексеевна пробовала спорить с ней, но вскоре поняла, что этой преждевременно состарившейся женщине необходимо как можно плотнее заполнять сутки, чтобы одна лишь ночь оставалась ей на воспоминания о прошлом.