– Помогаю. Так быстрее получится сделать портрет. Времени-то осталось в обрез.

– Ты эльф, что ли?

– Ну да. Это проблема?

– Нет, эльф. В тебе нет нужды. Уходи. Художница сама справится.

Мне становится страшно. А ведь я не чувствовала страха тогда, когда мы оставались наедине в подворотне. Пытаюсь себя успокоить: если бы наместников наследник хотел, он бы еще тогда сделал мне что-то дурное. Или продолжил начатое тем пьяным уродом. Или… Я бросаю затравленный взгляд на лакированный череп. Череп сочувственно скалится.

– Ваша Светлость, мы всегда работаем вместе. – С вышколенной вежливостью упрямится Йерген.

Гордиан Анэстей кивает, смерив его неприязненным взглядом:

– Понимаю. Но ты здесь не нужен.

Мне кажется, Йерген сейчас скажет, что я рабыня. И не художница даже. И что по закону если он не захочет, его никто не заставит оставить здесь свою собственность. Даже сын наместника против этого не попрет.

Или я заблуждаюсь? И в Арглтоне есть лишь одно право, - право сильнейшего?

Йерген ограничивается мелким кивком:

– Сколько у Вас в распоряжении времени?

– Пара часов.

– Я буду ждать ее.

Гордиан Анэстей ухмыляется, словно эльф сказал что-то смешное. Дождавшись, когда Йерген уйдет, он поворачивается ко мне:

– Этот малый здорово тебя опекает.

Почему я раньше не расслышала в его голосе эти противные, снисходительные нотки избалованного ребенка? Тон того, кому все само с неба валится? Даже сейчас. Гордиан Анэстей захотел любопытную игрушку, и тотчас ее получил.

«Ну да, я игрушка. Не только для него, и для Йергена тоже», - мелькает грустная мысль. Нельзя обманываться. Я только рабыня. От этого не уйти.

– Ну… Да. – Мямлю я, растерявшись.

– Я обещал, что найду тебя, помнишь? – Самодовольно хвастается наместников сын.

Нашел чем гордиться, когда в его руках армия слуг и сотни карателей. С такими силами и вошь не пропустишь…. Хотя, по правде, я мало что помню о том разговоре. Случайная встреча попросту стерлась на фоне переживаний.

А этот Гордиан Анэстей отчего-то запомнил. Просит:

– Нарисуешь меня? Только так, чтобы я на себя был похож. А то у нас половина портретов в галерее на одно лицо. И знаешь, что очень обидно? Это лицо - одутловатая физиономия моей троюродной тетушки Магды-Ветты.

Должно быть, это сказано в качестве шутки. Но я не знаю, как реагировать. Пристало ли смеяться? Мне подобает ограничиться вежливой улыбкой? Или нужно сказать, что тетушка Магда-Ветта была видной женщиной?

??????????????????????????

Я думаю, сейчас лучшее время, чтобы попытаться исправить ошибку. Но отчего-то мне сложно складно составить слова:

– Извините меня. Что тогда с вами так разговаривала. Я не знала, что вы… Ваша Светлость. – Вдобавок, я бестолково перекладываю с места на место баночки с краской, пытаюсь выстроить их в две ровные линии. Завернутый в тряпочку уголек падает и раскалывается на две половины. Сейчас он обо всем догадается!

Но Гордиан Анэстей меня удивляет. Он говорит:

– Знаешь, именно это мне очень понравилось. Есть прелесть в том, что с тобой общаются будто с простым человеком. В родных краях мне не хватает легкости. Так что… давай поболтаем, художница.

Значит, ему понравилось, и он хочет продолжить игру. Возможно, все так, как говорил Йерген. И мне полагается развлекать наследника легкой беседой. Я для него любопытная штучка, баба-художница. Хочет залезть мне под кожу.

Натянуто улыбаюсь:

– Давайте. Ваша Светлость.

– Ты нашла дом, который искала? Эту, фабрику?

Вопрос меня огорошивает. Я не думала, что он это запомнит. И меньше всего ждала, что он сам заведет разговор, не похожий на легкую болтовню.

Вот! Вот же он! Мой единственный шанс!

Мысленно я возношу благодарность всем богам, и даже Йергеным эльфийским. Если сын наместника не сможет помочь, то я не знаю, кто сможет. И поэтому сходу вываливаю:

– Нет. Но говорят, здесь только один дом по-настоящему черный. Дом Драконов. Вы о таком слышали?

На мгновение мне кажется, что я сморозила что-то не то. Гордиан Анэстей меняется в лице. Его взгляд становится напряженным, полным скрытого подозрения. Видимо, Дом Драконов не тема, которую дозволено поднимать во дворце. Может, такие как я вообще не должны поминать Перекрестного бога.