Препараты заставляли перестать искать смысл там, где его нет.

Не было больше раздвоенной жизни. Я всеми силами пыталась удержать убегающий рассудок, потому что препараты лишь убирали последствия.

Они не убирали причину. Я все еще вздрагивала, когда кто-то заказывал ненавистный двойной эспрессо. Все еще разглядывала угловой стол, желая материализовать там все свои мысли. Иногда я подолгу сидела за ним, пытаясь услышать малейшие отголоски прошлого внутри, но ничего не приходило. Зияющая пустота внутри не хотела заполняться.

Я старалась вспоминать слова доктора и повторять себе, что все именно так и было. У меня случился нервный срыв, который привел к таким неоднозначным последствиям. Признаваясь и доказывая себе, что это действительно так, я удерживала сознание на плаву, не давая ему раздвоиться.

Но в глубине души я понимала, что это все вранье.

Потому что чувство безмерной потери и боли никуда не ушло. Оно лишь притупилось, и сидело теперь на подсознании, постоянно вызывая тоску и непрошенные слезы.

А плакала я часто. Очень часто. Никогда бы не подумала, что я такая плакса.

Я оставила попытки понять, что случилось с моим смазанным прошлым. Кусочки мозаики никак не складывались, они совсем не подходили друг к другу. Поэтому я решила, что если мой мозг считает, что лучше чего-то не помнить, значит, так будет лучше для нас обоих.

Чем больше я гнала назойливые мысли прочь, тем больше понимала, что это все неправильно. Вся моя жизнь неправильная. Я словно тень самой себя.

И лишь боль была настоящей.

В это крайне дождливое для весны утро, кафе было почти пустым. Урсула сегодня взяла больничный, а новый сменщик еще не пришел. Я устало перекладывала чистые столовые приборы из одного ящика в другой.

Пришел дядя Томас и сел на свое любимое место за барной стойкой.

— Джес, рыбка моя, я смотрю, ты стала выглядеть лучше.

— Да, я была у того доктора, чей номер вы оставили.

Томас довольно кивает.

— Он хороший врач, знает свое дело. Надеюсь, он помог тебе справиться с твоими демонами.

Не уверенна. Совсем не уверенна. Но озвучивать вслух не стала, чтобы не расстраивать старого приятеля.

— Да, он мне действительно помог. Вам как обычно?

— Да, плесни мне пива, дорогая.

Входная дверь открывается, впуская новых посетителей. В этот момент руки меня подводят, и я роняю бокал на пол. Он со звоном разлетается в тысячи мелких осколков.

— Твою мать! Извините, Томас, вас не задело?

— Нет, рыбка, все хорошо! Тебе помочь?

— Нет, нет, все в порядке, — пытаюсь ему улыбнуться. — Я сейчас!

Скрываюсь за барной стойкой, сгребая салфеткой осколки в одну кучу.

— Привет, приятель, пришел отведать пива? — спрашивает Томас у посетителя.

— Нет, пришел повидать кое-кого, — низкий бархатный голос прошибает до дрожи и выбивает землю из-под ног, и я неуклюже падаю на пол.

Чувство тоски взвинчивается в голове острой пулей, голося словно сирена. Руки трясутся, а я не понимаю, что случилось.

До меня доходит запах туалетной воды посетителя.

Цитрус.

Тут я окончательно теряю самообладание, понимая, что только что нашла четвертый столп своего скрытого безумия. Буря эмоций теперь не просто голосит, как сирена, она вопит во все горло и буквально заставляет меня резко встать и встретиться лицом к лицу с обладателем этого запаха.

Высокий молодой человек в черной толстовке, натянутой на лицо. Могу видеть лишь его лучезарную улыбку, от которой в животе бабочки взрываются миллионами радостных трелей.

— Привет, меня зовут Майкл, можно мне двойной эспрессо?

От этих слов мое сердце пропускает удар. Или два. Или все удары на свете. Пусть остановится, и я умру прямо тут, так как не смогу этого всего вынести.

— Майкл, — шепчу одними губами. А парень продолжает так лучисто улыбаться, что у меня сводит скулы. — Меня зовут Джес…

— Я знаю.

Все резко встает на свои места, словно невидимая рука сама сложила назойливую мозаику воедино. Осознание в миг схлопывается, словно отпущенная резинка, заставляя раздвоенную душу соединиться и петь в унисон.

Внутри рождается потрясающее чувство узнавания и безмерного тепла, поднимающееся из самых темных глубин моей души.

Не могу отвести от него взгляд. Не хочу отводить взгляд. Все в нем кажется до парализующей боли знакомым. Все правильным, идеальным. Даже имя Майкл подходит ему и только ему.