Бард тяжело вздохнул. За звезду ему было до сих пор обидно. С другой стороны, он вместо нее получил целый сундук сокровищ, так что Кион не сильно горевал по этому поводу.

Его ухо выхватило среди сплетников знакомое имя и бард снова принялся усиленно делать вид, что разглядывает поросшую травой стену чьего-то дома. Люди болтали о том, что хозяйка борделя запретила людям короля появляться в своем заведении аж на целую неделю. Все сплетники как один считали, что это был такой безопасный способ показать королю, что не все в столице согласны с его методами, но Кион считал иначе. В доме Эльвиры остались его вещи и наверняка это было бы подозрительно, если бы в борделе, полном девочек, нашли бы мужские вещи и меч, не говоря уже об украшениях аристократок, которые притаскивал Эльвире Кион. Скорее всего она просто хочет спрятать вещи понадежнее и научить своих девочек, что следует говорить рыцарям короля, когда они явятся с обыском в бордель. Или не с обыском, но так или иначе явятся.

Кион вздохнул и поплелся дальше по улице. Его уже давно не было в столице, а он все равно причиняет неудобства Эльвире — единственному человеку со всего мира, который искренне заботился о барде. Женщина наверняка думает, что Кион мертв, могла бы просто выбросить его вещи или продать, чтобы не попасть в неловкую ситуацию перед стражниками короля. Но Кион знал, что у хозяйки борделя рука не поднимется выбросить его вещи и она оставит их себе на память о нем. Знала бы она, что он жив…

Кион снова услышал сплетни со столицы и на этот раз люди обсуждали нелепо одетого слугу какого-то знатного господина. Рыжий бард даже остановился и уставился на сплетников, которые стояли на краю дороги рядом с чьим-то домом и активно обсуждали очередную новость.

— Говорят, он обманом пробрался в замок, — произнес один из сплетников.

— А я слышал, что его за руку провела сама принцесса, — не согласился другой.

— Уж не знаю, как он попал в замок, но все в столице говорили только о его нелепом виде, — добавил третий, — Похоже, этот слуга надел вещи своего господина, чтобы выглядеть прилично, да вот только они были ему великоваты.

Люди продолжили спорить и Кион усмехнулся. Чего только в сплетнях не наслушаешься! Бард решил добавить свою абсурдную версию и подошел к сплетникам поближе.

— А я слышал, что у этого слуги был маленький кошачий хвост, — произнес Кион с абсолютно серьезным выражением на лице, хотя сам готов был расхохотаться в любую секунду, — Именно этим хвостом он и очаровал принцессу и сумел залезть к ней в постель.

— Кошачий хвост?! — в удивлении воскликнули двое из сплетников.

— Да быть того не может, — фыркнул третий.

— Возможно, — кивнул Кион, — Но как тогда объяснить то, что этот слуга ловко выпрыгнул из покоев принцессы и приземлился на ноги без единого синяка?

Сплетники притихли и бард сообразил, что об этом тоже судачили в столице. Что ж, по крайней мере, люди обсуждали хоть одно его великое достижение той ночи. Сплетники начали выдвигать новые теории, порождая их в нелепые слухи и Кион под шумок удалился. Совсем скоро этот слуга в нелепой одежде превратится в какое-нибудь чудище с хвостом кота и рогом быка и Кион посмеялся над глупостью людей. Неужели все в это поверят? Ну откуда у человека кошачий хвост?

Кион вернулся в таверну, пообедал и поднялся в свою комнату. Он заглянул под кровать и вытащил оттуда мешок с монетами, тихонько звякнувший у него в руках. Надо бы его перепрятать на всякий случай, но куда? Бард осмотрелся в комнате, но она была так скудно обставлена, что вариант с хранением мешка под кроватью казался самым лучшим.

Кион почесал в затылке, потом пригладил свои волосы и вытащил несколько разных монет из мешка, а затем переложил их в свой новенький кошель. Кто знает, сколько ему денег понадобится за меч и плащ, лучше пусть у него имеется с собой их большее количество, чем обычно.

Закончив с кошельком, Кион повесил его обратно на пояс, но что делать с мешком, он так и не придумал. Два свертка с одеждой, которые с собой принес бард, сейчас лежали на кровати с унылым видом. Кион хотел было попросить Марту постирать его рубашку, испачкавшуюся в земле, когда он копал, но потом бард передумал — копать ему предстоит еще не один раз. А потому, как только он надумает снова наведаться к тайнику, Кион просто переоденется в эту одежду и все.

Бард заглянул под кровать и большим пальцем руки принялся поддевать доски в надежде, что хотя бы одна из них окажется податливой. Ему повезло и одна небольшая доска и правда легко отошла от остальных, открывая небольшую нишу, с которой пахло влажной землей и древесиной. Кион внимательно осмотрел и ощупал ее. Мешок с монетами легко мог бы поместиться внутрь и вряд ли кто-нибудь догадается проверить тайник под досками. Кион был уверен, что даже сама трактирщица не знала об этом, иначе она бы точно залатала дыру, учитывая то, как трепетно Марта относилась к своей таверне. Бард спрятал мешок в нишу и опустил доску обратно.

Кион, сбросив туфли с ног, плюхнулся в койку и растянулся на ней. Он принялся рассматривать ничем не привлекательный скошенный потолок, а в мыслях у него один за одним проносились все занятия, которые можно было бы поделать, чтобы прогнать скуку. Беда была в том, что все эти занятия барда подходили только для столицы, в этом городе вряд ли найдется нечто подобное, да и аристократов тут было не густо. По крайней мере, в той части города, где находилась таверна Марты. Бард зевнул, перевернулся на бок и уже совсем скоро незаметно для себя заснул.