Ильдария на мгновение замолчала, единственным звуком в комнате был щелк, щелк, щелк ножа, ударяющегося о поверхность из нержавеющей стали, а затем она прокомментировала. — Ты называешь Роберта отцом.

Джи Джи пожал плечами. «Он единственный отец, которого я знаю. Родного отца не помню. И Роберт был моим отцом на всех важных этапах моей жизни с тех пор, как мне исполнилось пять лет. Это тридцать два года. Он заслужил этот титул».

Джи Джи оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть ее кивок, и любопытство заставило его спросить: «А как насчет тебя?»

«А что я?» — легко спросила она.

«Как насчет твоих родителей?» он уточнил. «Они-?»

— Мертвы, — сказала она ровным голосом. «Давно мертвы».

Джи Джи подумал, но потом спросил: «Они не были бессмертными?»

«Нет.» Голос Ильдарии был почти глухим.

— Значит, в какой-то момент ты была обращена, — сказал он, нахмурившись, когда воспоминание о криках матери зазвенели в его ушах, и видение кожи на ее лице подпрыгивало и рябило, как будто оно кипело, и как она вцепилась в свой живот, словно пытаясь разорвать его. Роберт пытался остановить ее, но она была неудержима, и Джи Джи убежал при первом же виде крови, проступившей под ее пальцами.

«Меня инициировали в переулке Пунта-Каны, когда мне было четырнадцать».

Эти слова отвлекли Джи Джи от его воспоминаний, и он пристально посмотрел на нее. Ее голос звучал пусто, без эмоционально. Он на мгновение нахмурился, а затем сказал почти с недоверием: «Твой спутник жизни провел оборот в глухом переулке?»

— Он не был моим спутником жизни, — мрачно сказала она.

— Тебя обратил изгой? — спросил он, озабоченно нахмурив брови.

«Нет. Si. Я не знаю, — сказала она наконец. «Это был мудак, который напал на меня, но я не знаю, был ли он изгоем». После паузы она призналась: «Я случайно инициировалась, когда отбивалась от него». Смахнув перцы руками, она бросила их на сковороду с маслом, а затем взяла лук только для того, чтобы остановиться и поджать губы. — Ты любишь лук и перец, не так ли?

— Да, — сразу же сказал он и увидел, как она расслабилась и принялась нарезать лук кубиками. Он хотел спросить о нападении и о том, как она случайно инициировалась, но она вдруг показалась… отстраненной. Как будто она отключила свои эмоции. Казалось, лучше подождать. Кроме того, вероятно, это было что-то вроде обращения Джеки Аржено. Джеки была частным детективом и женой Винсента Аржено, одного из племянников Маргариты. Джеки укусила бессмертного за руку во время нападения, а затем непреднамеренно проглотила нано-кровь, когда боролась с нападавшим. У нее было достаточно, чтобы начался оборот. Случайно обращенная можно сказать.

Звук тостера привлек его внимание, и Джи Джи повернулся, чтобы выхватить из тостера горячие кусочки хрустящего хлеба. Он бросил их на тарелку и начал смазывать маслом.

«У тебя есть братья или сестры?»

Джи Джи покачал головой в ответ, но потом, поняв, что она наблюдает за тем, что делает, и не поднимает глаз, чтобы увидеть движение, сказал: «Нет. Я единственный ребенок.»

— У твоей матери и Роберта не было совместного ребенка? — спросила она с удивлением.

— Пока нет, — легко ответил он, а затем слабо улыбнулся и добавил: — Но я уверен, что они над этим работают. Думаю, моя мама просто хотела дождаться, пока я вырасту. Или, может быть, они просто хотели насладиться друг другом, прежде чем иметь дело с подгузниками и прорезающимися зубами». Закончив намазывать маслом тост, он отложил нож в сторону и отнес тарелку туда, где она работала, добавив: «Я не могу себе представить, прорезывающиеся зубы это боль, а клыки— это то еще веселье».

Ильдария усмехнулась этому предложению. «Нет. Я так не думаю.

Он наблюдал, как она закончила с луком и собрала его, чтобы добавить к перцу, а затем прокомментировал: «Я сомневаюсь, что кормить грудью с клыками тоже весело». После короткой паузы он задумчиво добавил: «А может, и нет. Подобно смертным младенцам, бессмертные, вероятно, не имеют зубов при рождении».

Ильдария, казалось, какое-то время серьезно обдумывала его слова, а затем призналась: «Я не знаю. Но работа нано состоит в том, чтобы заботиться о нашем благополучии. Это означает получение крови. Бессмертным младенцам тоже нужна кровь, поэтому они могут родиться уже с клыками».

Джи Джи поморщился при мысли о милом маленьком плюшевом ребенке с клыками. Кроме… — Твои клыки не видны. Я имею в виду, если ты не используешь их. Они просто выглядят как нормальные зубы, пока не выдвигаются и не выпадают, или что они там делают».

«Истинно.» Она выхватила лопаточку из металлической коробки, полной кухонной утвари, и стала двигать нарезанные кубиками перец и лук по сковороде. «Так что, может быть, они рождаются с клыками, похожими на клыки, как у нас».

— Я так понимаю из твоих слов, что ты тоже никогда не видела бессмертного младенца? — спросил Джи Джи, с любопытством.

— Нет, — тихо сказала Ильдария. «Я жила в бедных районах Доминиканы. Бессмертные, которых я знала, не могли позволить себе купить достаточно крови, чтобы нормально прокормить себя, не говоря уже о ребенке. И в отличие от смертных, они не ожидают, что правительство или кто-то еще заплатит за них или их потомков. У них просто нет детей».

— И заманивают туристов в международные воды, чтобы они могли прокормиться, — сухо предложил он.

Ее взгляд скользнул к его, нераскаявшийся и немного холодный. «Не жди, что я извинюсь за то, что я должна была делать, чтобы выжить. Лев не чувствует себя виноватым за то, что съел зебру, и я не чувствует себя виноватым за то, что сделал. По крайней мере, мои доноры живы, и я позаботилась о том, чтобы они всегда уходили с памятью о том, что им было весело и они были счастливы. Чего нельзя сказать о бедной зебре».