Для большего эффекта Демулен с минуту помолчал, затем продолжал с новой силой:

— Нам остается только одно — взяться за оружие, чтобы защитить свои права. Но прежде для опознавания друг друга мы должны установить какой-нибудь отличительный знак, ну хотя бы кокарду. Выбирайте, какой цвет вам по душе?

— Выберите вы сами! — послышались голоса со всех сторон.

— Какой вы предпочитаете: голубой или зеленый, цвет надежды?

— Зеленый! Зеленый! Цвет надежды! — грянул хор голосов.

— Друзья, сигнал подан! — продолжал Демулен. — Я вижу устремленные на меня глаза полицейских и их соглядатаев. Но живым в их руки я не дамся. Вот, смотрите! — Демулен вытащил из карманов два пистолета. — Берите пример с меня! К оружию!

Толпа зашумела. Как бы в ответ ей, зашелестели, зашуршали деревья, с которых сотни вытянутых рук срывали зеленые листья, превращая их в кокарды. На сюртук Демулена какая-то женщина прикрепила розетку из зеленой атласной ленты. Еще немного, и не осталось в Пале-Рояле человека, не украшенного либо зеленой' розеткой, либо ветвью, приколотой к шляпе или поясу.

— Вооружайтесь!

— Вооружайтесь!

И вот уже слышно:

— На Бастилию!

— Разрушить Бастилию!

Призыв уничтожить ненавистную крепость — этот символ королевского произвола и беззакония — уже не впервые раздавался в эти дни. Но еще немногие из тех, кто готов был взять Бастилию хотя бы голыми руками, ясно представляли себе, что ее уничтожение положит начало Великой французской революции.

Здесь встретились сейчас адвокаты и пекари, торговцы Центрального рынка и водоносы, уличные разносчики и портные, ремесленники и студенты, доктора и философы. Все они знали одно: дольше терпеть невозможно, надеяться на милости короля поздно!

Пока наэлектризованная толпа внимала Демулену, в Ратуше уже заседала новая городская власть — только что организовавшийся Постоянный комитет. Его образовали парижские выборщики — представители третьего сословия всех шестидесяти округов Парижа, на которые не так давно разделили столицу для удобства выборов в Генеральные штаты. Тут же было решено создать народную милицию для поддержания порядка в городе. Каждый округ должен был избрать по двести граждан, пользующихся известностью в своем округе и способных носить оружие. Так из двенадцати тысяч парижских граждан составится милиция. Общественное спокойствие не должно ничем нарушаться. Пусть каждый, у кого есть сабля, ружье, пистолет, отнесет его в свое районное подразделение комитета.

Новая власть распорядилась:

«Пусть никто не ложится спать в эту ночь! Пусть в домах и на улицах до самого утра горит огонь! Измена пуще всего боится света! Да сгинет мрак!»

И город, как в дни большого торжества, заблистал тысячами огней. Но не было слышно радостных возгласов, как в праздничные дни. В ночи раздавались только мерные шаги патрулей да свист молотов. Это ковали оружие.

А к утру, словно по мановению волшебного жезла, в городе выросли баррикады; улицы разъединили прорытые за ночь рвы; на верхние этажи домов руки добровольцев втащили булыжники, чтобы можно было их метать с крыш.

Лавки тотчас закрылись; только не закрыли своих дверей городские кузницы. В них ночью и днем неумолчно стучали молоты, выбивавшие огонь на наковальнях и ковавшие пики. Прошло едва полтора суток, а народ получил уже пятьдесят тысяч пик. Женщинам тоже нашлась работа; в Ратуше отвергли зеленый цвет для кокард, так как это был цвет герба одного-из аристократов — графа д'Артуа. И вместо зеленых надо было спешно заготовить кокарды цветов города Парижа — синего и красного. Вот женщины и принялись без промедления их шить.

Но огнестрельного оружия у восставших все-таки не было. Толпа бросилась к королевским складам, но того, что было ей нужно, там не нашли. Вытащили на улицу две оправленные в серебро пушки, которые сиамский король когда-то прислал в подарок «Людовику XIV, позолоченную шпагу Генриха IV, старинные копья, шпаги, арбалеты. Все эти музейные доспехи были непригодны для того, чтобы вооружить людей, собирающихся не на шутку сразиться с королевскими солдатами.

Толпа восставших — ремесленники, торговцы, служащие — двигается в Ратушу, требуя вооружения. Сначала к ним выходят представители городских властей и пытаются их успокоить. К чему вооружаться? Ведь Постоянный комитет создает милицию, охрана города будет обеспечена.

Но толпа не успокаивается:

— Оружия!

Купеческий старшина де Флессель, стоящий во главе муниципалитета, — ярый сторонник королевской власти. Всеми правдами и неправдами он старается скрыть оружие, лишь бы только оно не досталось восставшим.

Он выходит на балкон.

— Успокойтесь, господа! Приходите сюда к пяти часам, и вы получите оружие.

Чем руководился де Флессель, давая обещание? Может быть, втайне надеялся, что рабочие сюда не вернутся? Но его надежды не оправдались. Толпа решила не расходиться и ждать оружия.