— Это наш молодой друид повел всех за собой, — услышал я чьи-то слова.

Ко мне подошел Граннус. Двигался он неуверенно, с трудом прокладывая дорогу между лежащими парами. Выглядел он помятым, одежда испачкана в траве и прошлогодних листьях. Все это однозначно выдавало его участие в общем ликовании. И это старый Граннус, переживший свою семидесятую зиму!

— Отведи жену в то место, которое приготовил для нее, — говорил он по очереди каждой супружеской паре. — Празднуйте, пока медовая луна не угаснет. — Подойдя к нам, он участливо пробормотал: — Все в порядке, Айнвар. Теперь мы справимся и без тебя. Никто вас не потревожит, пока твой бочонок меда не кончится.

После брачного ритуала каждой паре выдавали традиционный бочонок медовухи, и пока он не кончится, их обычно старались не беспокоить. Я давно подготовил для нас убежище на уединенной поляне в глубине леса; там стоял маленький шатер, укрывавший от дождя. Один из моих телохранителей получил приказ дежурить на расстоянии крика, но так, чтобы не лез на глаза. Погода стояла сухая, и мы редко ночевали в палатке, предпочитая спать под деревьями и звездами.

Но рано или поздно все кончается. Опустел и наш бочонок. Пришлось возвращаться в поселок. За дверью дома я неожиданно обнаружил кучу золотых украшений.

— Лакуту! — окликнул я, — откуда это взялось?

— Это моё, — небрежно ответила Брига. — Я посылала за ними.

— Куда посылала? Кого? Зачем?

— Сразу после праздничного танца. Ты собирал припасы, а я поговорила с твоими телохранителями и попросила передать моим родичам секванам, что вышла замуж за главного друида карнутов. Не буду же я позориться перед его племенем, как нищенка! Вот они и прислали мое приданое, — с гордостью добавила она.

— Постой! Ты что, отправила моих людей с собственным поручением? После того, как мы поженились?

— Ну да! А что тут такого? — Она пожала плечами.

Ничего не изменилось. Жизнь шла, как прежде.

В Ночь летних звезд Лакуту родила. Брига разбудила меня, я послал за целителями, и вскоре в доме набилось полно людей. Я хотел выйти, но Лакуту позвала меня и попросила остаться, хотя женщины то и дело гоняли меня с места на место, чтобы не мешался.

Целители натерли живот Лакуту сандаловым маслом; Брига и Дамона помогли ей сесть на корточки, чтобы облегчить рождение. Мы пели, создавая ритм для ее потуг, старались, как могли, чтобы помочь новой жизни явиться на свет. Наши усилия увенчались успехом. Ребенок родился и издал такой рев, что у меня уши заложило. Вот уж истинно сын воина!

— Будет воином, как его отец, — сказал я Лакуту, взяв ребенка на руки.

Я проследил за соблюдением всех мер предосторожности, чтобы проложить ребенку наилучший путь в жизни. Каждая лампа в доме должна располагаться так, чтобы ни одна тень не падала ему на головку. Сулис омыла его священной водой из источника в Роще, Керит прочитала над ним первые предзнаменования, и Аберт принес огненные жертвы. Из зеленых веточек рябины женщины сплели крошечные браслеты на запястья для защиты от злых духов, и из падуба, чтобы напитать силой его руки. Маленький веночек из ивы поможет ему видеть в темноте. Листья тополя, разбросанные вокруг, отвратят болезнь. Наконец, в крошечную розовую ручонку вложили массивное золотое отцовское кольцо воина. Лакуту слабо улыбнулась мне. Она выглядела исхудавшей и усталой.

— У меня на родине так не делают, — сказала она.

— О, Лакуту, расскажи-ка, как поступают твои родичи? Я должен знать как можно больше о разных полезных ритуалах. — Мне действительно было интересно.

Она мутноватым взглядом обвела собравшихся и снова отыскала глазами мое лицо. Ребенок жадно терзал ее сосок. Он хотел есть.

— У нас все по-другому. Ни один мужчина не должен присутствовать при рождении ребенка.

— А у нас считается, что мужчина тоже как-никак причастен к рождению, — улыбнулся я. Брига усмехнулась. А Сулис громко рассмеялась.

— У нас сейчас люди плакали бы, — задумчиво продолжала Лакуту. — Ведь ребенку предстоит столько скорби в этой жизни...

— Ну а мы будем петь от радости, — заверил я ее.

Она закрыла глаза и довольно вздохнула.

— Пусть все будет по-вашему. Теперь это моя земля. Мой народ. Мой клан, — добавила она, прижимая ребенка к груди.

Нет уж, подумал я, не дождется Кром Дарал такого подарка.

Менуа учил простоте, но у меня прорезался большой талант усложнять себе жизнь. Время шло, и карнуты привыкли к виду римских патрулей на нашей земле. Пока они больше не позволяли себе таких выходок, как с виноградником. Некоторые из наших наиболее безрассудных князей рвались в бой, но Нанторус и друиды осаживали их прыть.

— Весь горшок должен вскипеть разом и уничтожить Цезаря, — так я не раз говорил своему народу. — Несколько горячих капель только разозлят его, и тогда карнутам придется туго. Одно племя ничего не может сделать.

Нам неожиданно помогли. Германские племена усипетов и тенктеров отвлекли внимание Цезаря от центральной Галлии. Орды германцев переправились через Рейн и грабили побережье. Кельтские племена не могли их сдержать. Все помнили дикие опустошения, принесенные свевами.

Цезарь вернулся к армии в самом начале сезона сражений. Он принял германских послов, требовавших новых земель и мира. Переговоры нередко прерывались из-за громких обвинений и стычек, вскоре переросших в большие военные действия вдоль всего нижнего Рейна. Наконец, римляне одержали победу. Вот теперь взгляд Цезаря опять мог вернуться к центральной Галлии.