— Было такое.

— О чем шел разговор? Мне это надо знать.

— Он хотел уговорить меня, чтобы я не мешал ему работать, как раньше.

И Майский рассказал все до мельчайших подробностей, сам удивляясь, как память сохранила каждую деталь того неприятного разговора. Он и сейчас видел золотистые кружки лимона, чувствовал запах коньяка. Слепов слушал, не перебивая, глядя в глаза директору. И только когда Александр Васильевич замолчал, спросил:

— А почему же ты утаил такой факт?

— Как же я мог сказать, свидетелей разговору не было. Сказали бы: новый директор подкапывается под неугодных ему людей.

— Отчасти, пожалуй, ты прав. Отчасти. И все-таки не понимаю, почему не рассказал мне сразу. Обязан был рассказать.

Александр Васильевич смял угасшую папиросу и поискал глазами, куда бы ее бросить. Пепельницы на столе не было. Слепов показал ему на бронзовую чашечку чернильного прибора.

— Положи сюда. Так почему?

— А все потому же. Не хотел попадать в дурацкое положение. Еще подумал: посмотрю, что дальше из этого чертова Карапетяна выйдет.

— Задали вы мне задачу, — Иван Иванович забарабанил тонкими сухими пальцами по краю стола. — Так это оставить нельзя. На очередном партийном собрании пусть коммунисты решат, что с вами обоими делать. И учти: я тебя защищать не стану.

— И не надо. Конь о четырех ногах, а тоже, бывает, спотыкается. Я и не хотел просить защиты, хотя мне, наверное, не поздоровится.

— Не поздоровится, — согласился Слепов. — А сейчас какие у вас отношения? На ножах живете?

— Он же тебе рассказал.

— Рассказал. И ты расскажи.

Майский неохотно передал суть утреннего разговора с начальником «Таежной», но о том, что сам посоветовал Карапетяну пойти к парторгу, умолчал.

— И как считаешь, правильно он требует к себе доверия?

— Видимо, правильно. Только веры в него нет, а специалист он знающий и если захочет — может работать хорошо… Жалко выгонять.

— Разбрасываться кадрами мы не можем, и так специалистов не хватает. Продолжим этот разговор на собрании. Ты домой сейчас?

— Домой.

— И я в ту же сторону. Пойдем вместе.

Слепов тщательно закрыл все ящики стола и спрятал ключи в карман, надел фуражку, расправил гимнастерку. Молча вышли на улицу. Сумерки сгущались. Теплый ветер легонько шевелил листья на деревьях. Луна скользила по небу, ныряя в редкие облака. В домах зажигали огни.

— Ты чего тянешь с пуском драги? — спросил Иван Иванович, не глядя на директора. — Там же все готово. Я вчера был.

— Ну вот уж, тяну. Сам жду не дождусь. Завтра будем пробовать, — Майский закурил на ходу. Огонек спички скупо осветил его усталое, осунувшееся лицо. — Хорошо бы все устроить попраздничнее.

— Праздник и есть, — подтвердил Слепов. — Ведь это первая драга в наших местах? Я не ошибаюсь?

— Первая.

— А пойдет драга? Если сорвется пуск — сам понимаешь, как это подействует на старателей.

— Тарасенко уверил, что все в порядке. Заканчивает регулировку.

У дома, где жил Майский, они расстались, попрощались так, будто никакого неприятного разговора между ними не было. Но осадок у директора прииска остался. И как еще посмотрят коммунисты. А в чем он виноват? В чем? Не дал по шее Карапетяну и не сказал тогда же Слепову? Других хлопот полон рот, а тут эта история.

Елена сразу заметила — муж чем-то взволнован.

— У тебя неприятности? — осведомилась она, разливая в тарелки щи и поглядывая на мужа.

— Не выдумывай, Аленка, просто чертовски устал.

— Сам не выдумывай. Посмотри мне в глаза.

— С удовольствием. Твои глаза мне всегда нравились.

— Сашок! Что случилось? Говори, я жду.

— Право же, ничего. Успокойся и давай ужинать.

— Александр Васильевич! Жена я тебе или нет?

— Вот уж совсем лишний вопрос. Ну хорошо, хорошо, я отвечу, только не сердись, тебе сейчас это вредно. Жена. Жена. И еще раз жена. Имеешь право все знать обо мне. И узнаешь, только я сначала поем, ладно? Такие вкусные щи, не хотелось бы, чтоб они остыли.

Елена первая кончила есть, отодвинула тарелку, уперлась локтями в стол и положила на сплетенные пальцы подбородок.

— Аленка, не гипнотизируй меня, аппетит потеряю.

— Я молчу. Подлить еще? На второе будут котлеты.

После ужина Майский рассказал жене историю с Карапетяном.

Елена села мужу на колени, обняла его голову и спокойно сказала:

— Только ты не волнуйся. Все кончится хорошо.

Потом взяла его руку, приложила к своему животу, и он отчетливо ощутил два сильных толчка.