— Значит, им потребовалось время, чтобы установить границы и поведенческие модели, которые родители обычно прививают детям. Но, конечно, им пришлось определять все это самим. Так что да, вероятно, они будут смотреть на вещи иначе. Со строго логической точки зрения прошлое для них по–настоящему мертво, безотносительно.

— Сентиментальность — врожденная человеческая черта, — сказало Вим.

— Неужто?

— Ой, только не начинай тут развивать тему «природа против воспитания». Пожалуйста.

— Их общество, равно как и отдельные люди, еще недостаточно взрослое, чтобы иметь опыт смерти от старости, — сказала Ирелла. — Подобная потеря им неизвестна. Это не могло не повлиять на их мировоззрение.

— Святые, что же ты сотворила?

— Понятия не имею, — ухмыльнулась она. — Чудесно, не правда ли?

Небольшое шарообразное судно с вездесущей медной обшивкой вылетело из кольца к «Моргану», разогнавшись и притормозив на двадцати g. Нырнув в самый большой шлюз звездолета, кораблик открылся, явив одинокий портал три метра в диаметре. Стоящее перед ним во главе делегации старших офицеров и капитанов флотилии Александре мельком увидело обрамленный сияющим голубым ободом зеленый пейзаж — скорее всего, там расстилались тропические леса. Потом сквозь портал шагнула человеческая фигура.

Ирелла зачарованно смотрела на человека с нейтронной звезды, не в силах унять дрожь. Рост гостя был около трех метров, и она решила, что это, наверное, омни; что–то в резких чертах лица человека наводило на такие мысли. Пол — если таковой имелся — трудно было определить из–за ярких лент ткани, спиралью обвивающих тело и колышущихся так, словно их всё еще наматывают. Глаза словно отказывались воспринимать это неуловимое движение. Кроме того, по ткани струились цветные полосы — в направлении, противоположном кажущемуся физическому движению. Глаза гостя представляли собой бледно–золотистые шары, явно не биологические. Необычной была и его кожа, темная, хотя не такая черная, как у нее, с вкраплением сине–фиолетовых пятен, словно тут не обошлось без ДНК какой–нибудь рептилии. Предположение относительно рептилий подкреплялось хвостом метровой длины, гибким, извилистым, сильным, со свистом рассекающим воздух, помахивающим из стороны в сторону с четкостью маятника — что говорило о том, что орган этот отнюдь не рудиментарный.

Деллиан потянулся к ней и прошептал:

— Это ты их так спроектировала?

— Нет. Инициаторы были настроены на производство стандартных бинарных людей. Тут не обошлось без множества модификаций.

— Вольны делать всё, что им нравится, так?

Ирелла уже собиралась как следует зыркнуть на него, когда гость повернулся к Александре, которое как раз начало официальную приветственную речь. Ленты на спине разделились, обтекая пять торчащих из позвоночника металлических раструбов. Ирелла даже не поняла, что это; насадки были слишком грубы для того уровня технологий, который демонстрировало то же кольцо.

— Я Иммануээль, — сказал гость высоким голосом, в котором чудилась нотка веселья. — Я благодарю вас за приветствие. Это важное событие для нас.

Иммануээль оглядел всех выстроившихся за Александре людей, глубоко вздохнул — и двинулся прямо к Ирелле. Все расступились, давая ему дорогу.

Ирелла не привыкла смотреть на людей снизу вверх. Из всех аспектов модификации Иммануээля больше всего ее выбивал из колеи рост.

— Создатель, — благоговейно произнес Иммануээль и поклонился. — Я польщен. Ты создала нас не связанными ничем — величайший дар, который может быть дан разумным. Мы благодарны тебе за наши жизни и нашу свободу.

Ирелла открыла белую иконку Энсли:

— Что, во имя Святых, ты наделал?

И получила в ответ насмешливое фырканье:

— Всем нужен миф о сотворении мира. Не порти игру. Мессия.

— Вот дерьмо. — Она изобразила любезную улыбку специально для Иммануээля. — Это я польщена нашей встречей. Кольцо и то, что вы сделали с нейтронной звездой, необычайно впечатляют. Вы должны по праву гордиться своими достижениями.

— Спасибо. Мы построили хабитат, подходящий для вас. Конгресс решения можно провести, как только вы будете готовы.

Ирелла покосилась на Александре, которое, кажется, скорее забавляло, чем расстраивало то, что Иммануээль обращается с ней как с главной.

— Полагаю, мы уже готовы, — вежливо сказала она.

Иммануээль повернулся и указал на портал — жестом, который Ирелла ассоциировала со средневековым придворным, сопровождающим королевскую особу.

— Тогда я буду счастлив, если вы последуете за мной.

— Конечно.

В голове ее зудел крошечный призрак сомнения, говорящий о том, что это может быть роскошной ловушкой, — и оттого она злилась на саму себя.

«Вот что происходит, когда тебя воспитывают в вере, что все, что находится за забором, тебе враждебно».

Хабитат, в который вел портал, возможно, обладал земной средой, но визуально Иреллу это дезориентировало. Она ожидала оказаться в одном из крупных цилиндров, обнаруженных сенсорами флотилии в кольце. Но Иммануээль же сказал: «Мы построили для вас хабитат».

«Следовало обратить на это внимание».

Портал открывался на просторную площадь, выложенную каменными плитами, поросшими лишайниками; и щели были забиты мхом. Плиты выглядели старыми, как будто их уложили много десятков лет назад, если не больше. Но тогда густому лесу из болотных кипарисов и дубов, окружившему площадь, Ирелла — в обычной ситуации — дала бы не меньше века, учитывая размеры деревьев. Наверное, их семена генетически модифицировали, запрограммировав на быстрый рост, но в результате образовалась по–настоящему древняя на вид биосфера.