— Ну вот! Теперь я защищаюсь успешно!

Роберт сделал шаг к ней, и Дженн со смехом кинулась прочь, скользя и разбрызгивая воду. Роберт даже не остановился, чтобы поднять меч. Дженн бежала со всех ног, но он бежал быстрее. Все еще смеясь, она попыталась оправдаться:

— Прости меня, Роберт, я не могла удержаться. Обещаю, что буду хорошей! Честно, буду!

— Только сначала я преподам тебе урок, который ты не скоро забудешь! — рявкнул Роберт.

Дженн продолжала бежать, но все еще смеялась, а потому скоро стала задыхаться. Неожиданно руки Роберта стиснули ее талию, она вскрикнула, и они оба упали на землю. Дженн попыталась вывернуться, но Роберт держал ее крепко. Перевернув ее лицом вверх, он прижал ее руки к земле. Взглянув на него, Дженн увидела, что его глаза полны смеха.

Роберт продолжал стискивать ее руки, хотя Дженн больше не сопротивлялась, и на мгновение на его лице появилось совсем другое выражение, в глазах промелькнуло что-то…

Вдруг он резко приподнялся, руки его разжались, и Дженн сумела выскользнуть из-под него. Вскочив на ноги, она снова кинулась бежать, попыталась спрятаться за деревом и вдруг замерла на месте, увидев перед собой четырех всадников.

Роберт остановился рядом с Дженн.

Их окружили четверо вооруженных до зубов воинов; на Роберта они смотрели со странным выражением, весьма напоминавшим отвращение. Вперед выехал человек лет сорока, с седой бородой и суровым лицом.

— Да не покинет вас милость богини, — произнес он традиционное приветствие.

— И тебя пусть благословит Минея, — ответил Роберт.

— Вы не здешние? Чужестранцы?

— Да. Мы из Фланхара. Воин коротко кивнул:

— Я командир здешней стражи. Должен сообщить вам, что ваше поведение непозволительно.

Дженн затаила дыхание и не смела сказать ни слова. Искоса бросив взгляд на Роберта, она заметила, что тот нахмурился.

Начальник стражи продолжал:

— Не знаю, что принято в вашей стране, господин, но здесь мы такого не потерпим. — Воин повернулся к Дженн: — А теперь, паренек, скажи мне правду. Не оскорбил ли тебя твой хозяин действием? Можешь не бояться: любое твое обвинение будет рассмотрено по справедливости.

Обвинение? Оскорбление действием?

Дженн уже открыла рот, чтобы попросить объяснить ей… но тут ужасная правда обрушилась на нее, как весенний ливень.

Взглянув на Роберта, она увидела, что на его лице отражается смесь изумления и растерянности.

— Так вы решили, что меня…

До чего же трудно не рассмеяться! Еле сдерживаясь, Дженн отвернулась.

— Спасибо, господин, но я не собираюсь выдвигать никаких обвинений.

— Тебе нет нужды выгораживать хозяина, парень. Мы видели, как он гнался за тобой и как потом ты еле вырвался из его объятий. Если ты боишься, знай: мы тебя защитим.

Ох, только бы не рассмеяться!

— Да нет же, господин! Все было не так, как вы подумали. Хозяин учил меня защищаться мечом. Пожалуйста, поверьте: мне не нужна ваша помощь.

— Значит, расставаться с ним ты не желаешь?

— Нет, господин.

— Что ж, хорошо. — Воин кивнул, бросил на Роберта еще один суровый взгляд и вместе со своими солдатами поскакал прочь.

Дженн сдерживалась, сколько могла, но, взглянув на Роберта и увидев озадаченное выражение его лица, охнула, согнулась пополам и расхохоталась так, что в конце концов ноги перестали ее держать. Взгляд оскорбленной невинности, который бросил на нее Роберт, только подлил масла в огонь. Теперь уже Дженн каталась по земле, держась за живот, страдая от настоящей боли, но была не в силах перестать смеяться.

Ох, до чего же неожиданная и сладостная месть!

— Ну и как? Нравится тебе?

Дженн стояла на краю того, что когда-то было крепостной стеной, и с высоты сорока футов смотрела на широко раскинувшуюся внизу равнину. Нарушали ее однообразие на многие лиги вокруг редкие заросли кустарника — и дворец Бу.

— Невероятно! — выдохнула Дженн.

Он поражал своими размерами, даже на таком расстоянии. Название «дворец» не очень подходило этому сооружению: оно скорее представляло собой целое селение, лабиринт низких длинных зданий с высокими тонкими башнями по углам и расположенным в центре возвышающимся надо всем куполом. Закат заставлял красный камень стен светиться, подобно углям угасающего костра. Путники находились еще так далеко от дворца Бу, что Дженн не могла разглядеть никаких подробностей, никаких украшений. Единственное строение в бескрайней пустыне, дворец был совершенно безлюден.

Дженн охватил озноб. Много лет назад Ключ послал ей видение о собственном создании. Сейчас перед Дженн было то самое место, где это случилось… да, именно гигантский купол и был местом рождения Ключа. Теперь Дженн сможет увидеть его собственными глазами.

Казалось, она снова слышит пение, которое сопровождало ее видение. Слова на неизвестном языке, низкие, чистые, мягкие голоса… Воспоминание? Или…

— Дженн! — Прикосновение руки Роберта заставило ее вздрогнуть. — Ты хорошо себя чувствуешь?

Дженн взглянула на него. В последних лучах заходящего солнца лицо Роберта виделось ей совершенно отчетливо: такое знакомое, полное силы, но все же отстраненное. Темные волосы лежали на плечах, как капюшон монашеской рясы, зеленые глаза, которые Дженн так хорошо знала, смотрели открыто, но настороженно.

Пророчество гласило, что он — Враг.

Пророчество также гласило, что их связывают Узы.

Что за всем этим кроется?

Когда Дженн заговорила, голос ее тоже прозвучал отстранение: