Дженн положила одежду на стол и подняла глаза на Роберта.

— Так куда мы отправляемся отсюда?

— Сначала на юг, потом на восток. Такой путь дольше, но это самый безопасный маршрут.

— Но разве безопасность — главное, когда у нас так мало времени? Ты уверен, что это лучший вариант?

Роберт искоса взглянул на Дженн.

— Как ты думаешь, чем я занимался те три года, что был добровольным изгнанником? Просто загорал на солнышке, когда не вызволял Мику из неприятностей?

— Ну, — задумчиво протянула Дженн, — когда я впервые повстречала вас, ты действительно выглядел загорелым, а у Мики был смущенный вид.

Роберт рассмеялся:

— Мика всегда выглядит смущенным. Я так никогда и не смог понять почему.

Дженн потянулась за новым хрустящим листом салата.

— А знаешь, мне не хватает Мики. Жаль, что его сейчас нет с нами.

— Да, — склонил голову Роберт. — Надеюсь, ему ничего не грозит в Дромме.

— Ты тревожишься?

— Да нет — по крайней мере не об этом.

— А тогда о чем?

— Я знаю, что Мика больше не тот веселый паренек, что пришел в Данлорн. Он вырос, возмужал, как и положено. Однако иногда я не могу не думать, что, возможно, его отец прав. Мика был тогда слишком молод, чтобы по-настоящему понимать, чем окажется его служба мне. А я счел, когда он предложил мне свою преданность, что вправе ею воспользоваться.

— А теперь? — тихо спросила Дженн.

— Он заслуживает большего. Много большего. Дженн вздохнула и переплела пальцы.

— Роберт, Мика твой друг, хоть и служит тебе, и только дружеские чувства удерживают его с тобой рядом. Более того: именно ваша дружба заставляет тебя сейчас сомневаться. Не задавайся вопросами, просто прими этот дар с такой же свободой, с какой он тебе предложен. Разве есть что-то, чего ты не сделал бы ради Мики?

— Нет.

— Ну вот видишь. — Дженн встала и потянулась. — Мне здесь нравится — особенно теперь, когда жара спала.

— Завтра в пустыне будет еще жарче. Недаром здесь говорят: когда Бролех замышляет злое дело, за вдохновением он отправляется в Сахобу.

Дженн удивленно приоткрыла рот, потом улыбнулась — впервые улыбнулась по-настоящему.

— Вот так здорово! И ты говоришь мне об этом только сейчас!

— Ты никогда ни о чем не спрашивала. — Роберт откинулся в кресле и сделал еще один глоток сока. Да, вечер был прекрасен — только в этом уголке мира можно встретить нечто подобное. Приятно снова вернуться в эти края… — Мы выедем до рассвета.

Прошло совсем немного времени с тех пор, как они покинули побережье, и Дженн стало казаться, что вся Будланди — это пыльные серые каменистые холмы. На их вершинах солнце палило безжалостно, но в узких долинах было еще хуже: каждый раз, спускаясь, путники чувствовали, что въезжают внутрь раскаленной печи. По пути иногда встречались крошечные селения; каменные строения теснились вокруг источника жизни — колодца, окруженного несколькими костлявыми деревьями. Жители деревушек не обращали никакого внимания на Дженн и Роберта, и лишь козы проявляли к ним ленивый интерес.

К концу первого дня пути Дженн от всего сердца благодарила богиню, надоумившую ее купить шарф. Большую часть времени она ехала, закутав им лицо так, что оставалась лишь узкая щель для глаз: иначе можно было бы задохнуться от пыли. Дженн все время мучила жажда, несмотря на то что Роберт каждый час заставлял ее делать несколько глотков из фляги с водой.

И еще Дженн скучала по Эндрю. Она все время вспоминала и жалела сына: утром, просыпаясь, он не видел матери, вечером, ложась спать, не получал обычного поцелуя.

Конечно, Роберт не позволял, чтобы печальные мысли мучили Дженн слишком долго. Он легко и непринужденно болтал, рассказывая об этой стране и о других, где побывал с Микой задолго до того, как повстречал Дженн. Она понимала, что он старается отвлечь ее от размышлений на гораздо менее приятные темы, но не могла удержаться от смеха, когда Роберт описывал передряги, в которые попадали они с Микой.

О чем Роберт никогда не упоминал, так это о том, что, как темная туча, все время нависало над ними: ни слова о пророчестве, о колдовстве, о Нэше и Селаре. И особенно о войне, которая вот-вот должна была начаться. Казалось, он хочет хотя бы на некоторое время забыть, как все это важно.

Однако как ни старался Роберт не вспоминать о тревогах, омрачающих будущее, в моменты, когда наступало молчание, Дженн отчетливо видела, что в его душе по-прежнему живет и рвется на свободу демон. Роберт не упоминал о нем, как будто того вовсе не существовало. Дженн была единственной, кто сумел разглядеть демона, — этим благословили ее боги в добавление к дару целительницы. Впрочем, было ли такое благословение благом или тяжким бременем? Казалось, прошедшие годы ничего не сделали для того, чтобы ослабить демона; напротив, его присутствие теперь ощущалось отчетливее, чем раньше: он словно оглядывал мир глазами Роберта.