По случаю ли свадьбы хотел преподнести он подарок или хитрован давным-давно заготовил его, желая задобрить жену местного царька, но торговец просто кивнул своему помощнику. Тот метнулся к телеге и подал купцу небольшой сверток холстины.

Ай-Жама насторожилась, но купец ловко тряхнул ткань, подхватив выпавший шелковый платок – легкий, полупрозрачный, блистающий алыми и желтыми оттенками. Раскинув руки, он держал платок перед собой, демонстрируя все великолепие ткани и расцветки.

Помягчавшая на глазах Ай-Жаме благосклонно кивнула, принимая дар и сложив его по косой, накинула на плечи. От тех платков, что вчера дарили танцующим девушкам, этот существенно отличался и большими размерами, и шелковой с золотом бахромой по краям, и сложностью рисунка на ткани – воистину, дорогой подарок.

Хуш, все это время молча стоявшая за спиной госпожи, с трудом удерживала плетеную конструкцию – пусть и не была та тяжела, но держать так долго руки на весу кто хочешь устанет.

Наталья Леонидовна заметила это, но все люди, которые ее окружали, включая и ласковую служанку, настолько не воспринимались ею равными, что она тут же отвернулась и думать забыла. Какая ей разница, что чувствуют и думают статисты этой пьесы абсурда?

Довольная Ай-Жама без звука, не торгуясь, оплатила все выбранные Натальей нитки, не забыв отобрать еще и некоторое количество для собственных нужд. Покопавшись в тканях, добавила к своим покупкам еще и большой отрез ядовито-желтого атласа.

– - Смотри, Нариз, зеленый тебе купила, красный купила, а этот – погляди – чистое золото! На свадебный наряд самое то будет!

Накинув на плечи послушно стоящей Нариз кусок ткани, она покивала головой, довольная собственным выбором. Наталья Леонидовна только вздохнула – ей жаль было, что разговор с купцом прервался, однако еще кое-что полезное для себя она все же решила прихватить с его прилавка.

– - Ай-Жама, -- Наталья Леонидовна даже поклонилась, подчеркивая свою нижайшую просьбу, -- моя служанка, Хуш, она совсем обносилась. Стыдно будет везти ее в таких лохмотьях в столичный дворец. Позволь, почтенная, вместо пары домашних нарядов для себя, я возьму дешевой ткани для нее? Мой отец всегда был щедр ко мне. Я не хочу позорить его имя, когда перееду к своему жениху.

После паузы, глядя на удивленное лицо Ай-Жамы, Наталья поспешно добавила:

– - Конечно, почтенная, ты намного опытнее меня. Как ты решишь, так все и будет.

Медовые речи сделали свое дело. Чуть усмехнувшись уголками губ, Ай-Жама торжественно повернулась к торговцу и велела:

– - Добавь то, что выберет Нариз, я скоро вернусь.

И она отошла на пару телег назад, о чем-то заговорив там со второй женой – женщины спорили, хоть и без энтузиазма, что было весьма на руку Наталье Леонидовне. За эти несколько минут она успела еще узнать, что часть пути можно сократить, если плыть морем.

Кроме большого куска льняного полотна Нариз выбрала столь же немаркой, скучной серой шерсти, кусок самокрашеного коричневатого льна и большой отрез чистой белой ткани. Сейчас и купцы, и подручные, и солдаты были без головных уборов, но, когда они входили в деревню, на всех было некое подобие бедуинских платков – похоже, так они защищались в дороге от палящего солнца. А что лучше такого платка может скрыть длинные волосы?

Глава 7

После того, как Нариз в сопровождении Хуш и несущих ткани, нитки и ленты рабов покинула торги, прошло минут десять-пятнадцать, служанка еще даже не успела разложить новоприобретенное барахло, как снаружи послышался дикий шум – крики и вопли.

Наталья Леонидовна испуганно вскочила, кинулась к открытому входу и увидела совершенно потрясающую картину. Чинный ряд торговцев скрылся за волной кишащих как муравьи, гомонящих женщин. Мужчины старались не соваться в эту машущую руками и визжащую толпу. Где-то с краю уже вспыхнула ссора, и две тетки вырывали друг у друга непонятный сверток.

«Тьфу ты, идиоты какие! Совсем тупые, что ли? Не понимают, дикари, что сами же этим криком и ажиотажем поднимают цены на товары?». Плюнув, Наталья Леонидовна вернулась на свое ложе и принялась обдумывать насущные проблемы.

Гомон стих, а утром следующего дня торговцы уехали в другие стойбища.

Еще несколько дней Наталья мучилась от того, что не может приступить к шитью. Конечно, сейчас только конец весны, но время летит быстро, а сшить ей нужно очень много. Однако, шить мужскую одежду на себя в присутствии вечно торчащей рядом Хуш было решительно невозможно.

Наталья злилась, срывала свое раздражение на служанке, без конца гоняя ее с дурацкими поручениями.

– - Не такого цвета хочу! Желтые хочу!
– - Моя сунехи, талпаны уже все отцвели, и желтые отцвели и красные отцвели. Только аргисы еще цветут, но они не бывают желтыми, сунехи. Чем же тебе этот букет не хорош?!

– - А мне все равно! Иди и где хочешь найди!

Но больше, чем на двадцать-тридцать минут служанка не уходила, плакала и клялась святой Эриной, что хоть всю степь обойди, а желтых талпанов не найти.