– Хорошо, – Тихо произносит он.

Перекатывается на кровати вместе со мной. Так что я оказываюсь верхом на нем. Глеб скользит по мне взглядом, и выражение его лица меняется, когда замечает, что стало с татуировкой. Шумно втягивает воздух и так же шумно выдыхает. В его глазах появляется злость, когда он спрашивает:

– Что это? – Я покрываюсь мурашками, когда он проводит по шраму большим пальцем. И я невольно опускаю взгляд на его татуировку, которая ничуть не изменилась, возможно, только чуточку потеряла цвет. Затем замечаю многочисленные шрамы на его теле. Их не меньше десяти. Точно такие же есть и на его спине. Я видела их в самом начале. А один из них на боку самый большой. Он отличается от других. Это явно след от операции. Мне хочется узнать их происхождения, но я молчу. Не решаясь задавать вопросы.

– Ты сама это сделала? – Он пробует поймать мой взгляд, но я опускаю глаза. – Кивает и отвечает на свой же вопрос. – Сама.
– Затем поднимается, спуская ноги с кровати, удерживая меня за талию, чтобы я не упала.

Мы оказываемся лицом к лицу, но Глеб отстраняется на расстояние вытянутой руки. А затем произносит одно лишь только слово:

– Бей.

– Что? – Я теряюсь. Не веря своим ушам. Но на его лице перемешиваются злость и решительность.

– Я не…

– Юля. Я. Сказал. Бей. Меня. – Произносит он сквозь крепко сцепленные зубы. Челюсти сжаты так плотно, что на скулах ходят желваки. – Юля, ударь меня! – Кричит он на меня.

И от неожиданности я и в правду даю ему звонкую пощёчину. Такую, что ладонь начинает моментально саднить, его голова отклоняется, а щека розовеет.

– Еще.

И я наношу удар другой рукой.

– Отлично.

Вновь ударяю его по первой щеке.

– Продолжай.

Снова удар. И его очередной комментарий.

– Ну же, малыш, не останавливайся. Я это заслужил.

Мы смотрим друг другу в глаза, пока я наношу удары. Один за другим. Я не считаю, но их не меньше десятка. Он проводит пальцами по моему лицу, собирая слезы. Я всхлипываю и опускаю руки, которые горят, словно их опустили в кипяток.

– И это все? – Издевательски произносит он. – Тебе не кажется, что этого мало? Бей меня, девочка моя. Ведь я же предал тебя. Оставил. А ты жалеешь меня. Не надо. Я этого не заслуживаю. Продолжай. – Подначивает меня. И зря, скажу я вам, он это делает. Потому что следующий удар наношу с кулака, разбивая ему нижнюю губу.

Вид крови меня отрезвляет. И я замираю

Грачевский ухмыляется. Слизывая красную густую жидкость со своих губ.

– Вот, это уже другое дело. Давно бы так. Продолжим? – На полном серьезе заявляет он.

Отрицательно киваю.

Меня бьет мелкая дрожь, постепенно усиливаясь. Из груди пробиваются всхлипы. И Глеб притягивает меня к себе, зажимая в своих крепких объятьях. Да и я цепляюсь за него так, словно вот-вот сорвусь с пропасти, а он - мое спасение.

Я плачу. А он гладит меня по голове.

– Все, моя хорошая. Все. Успокойся. Девочка моя любимая. Как же я скучал по тебе. Малышка моя. Я люблю тебя больше жизни. Слышишь? И никогда бы тебя не оставил. Просто так было нужно. Иначе бы они добрались и до тебя. Прости меня, моя девочка. Я обязательно все тебе расскажу.

– Глеб, прошу тебя, замолчи.

Его слова бередят старые раны. И мне хочется закрыть руками уши и не слушать их. Потому что не верю ни одному из них. Но все же не останавливаю его, когда он начинает целовать: мои плечи, ключицу. Постепенно пролаживая дорожку из поцелуев к шее. Напротив, сама открываюсь и подставляюсь под его губы, сжимая пальцами крепкие плечи. А всхлипы сменяют уже тихие стоны.

Уверена, что пожалею об этом.

Но плевать.

Сейчас мне он нужен как никогда. И я хочу почувствовать жар его тела. Хотя бы еще один раз в жизни.

Глеб немного грубо притягивает меня за затылок и с напором целует в губы. Этот поцелуй жадный, голодный. В нем нет ни капли нежности. Только грубая страсть на грани боли. И вкус металла из-за разбитой губы. Вперемешку с горечью, что сочится из душ, пропитывая ей наши губы.

Он отстраняется, но только для того, чтобы уложить меня на кровать. Сам же нависает сверху. Ухмыляется, когда я расстёгиваю пуговицу на его джинсах и тяну молнию вниз.

– Какая ты не терпеливая, Ведьмочка, – Произносит он, когда помогает мне стянуть с него джинсы, а за ними и боксеры. Мы оба торопимся, словно боимся, что один из нас может передумать.

– Эй! – Возмущенно произношу я, когда слышу треск ткани своих трусиков. Но поздно, их уже не спасти.

– Куплю тебе новые. – Тянется к моим губам, но я ухмыляюсь и пытаюсь увернуться. Глеб ловит мою голову своими ладонями, фиксируя на месте. – В чем дело?

– А запах, как от дяди Васи, уже не смущает?

Он усмехается.

– Я же специально это сказал, чтобы позлить тебя. Ну а вообще… - кусает за мою нижнюю губу и слегка тянет на себя, затем проводит по ней языком. – Даже вкус перегара на твоих губах, кажется мне слаще меда.