Шрифт:
– Нет, совсем плохо видно, – признает Харпер, замедляя ход.
– Просто следуй за машиной впереди, – говорит Брекен. – И, честно, я могу повести вместе тебя.
– Спасибо, не надо, – отвечает Харпер, крепче вцепляясь в руль. – Я шесть месяцев жила с мамой в Китае. Водила машину по трассе Сычуань – Тибет. Сотню раз. Уж как-нибудь справлюсь.
Брекен смеется.
– Сычу… что?
– Сычуань – Тибет. В Китае. Ну, знаешь, есть такая страна в Азии.
Харпер вроде как его поддразнивает, но я замечаю резкие нотки в ее тоне.
– Я знаю, где находится Китай, – тихо говорит Брекен.
– Прости… – Харпер едет еще медленнее. – Просто… просто очень уж бесит это все.
Я достаю телефон. Дорога, видимо, предстоит долгая, и пора уже сообщить родителям, что меня не украли и не увезли в неведомые дали.
Конечно, лучше не сообщать им, что я решилась поехать в машине с незнакомыми людьми. Но и игнорировать шесть сообщений, от которых мой карман то и дело вибрирует, тоже не стоит.
Папа: Похоже, погода неважная. Напиши, когда доедешь.
Мама: Пропустила твой звонок, но вижу, что все полеты отменили.
Мама: Позвони мне, когда узнаешь, что происходит.
Папа: Звонила мама по поводу рейсов. Тебе нашли гостиницу?
Мама: Обед закончился, но я позвоню тебе в перерыв. Или ты сама позвони!
Мама: Мира? Почему ты не звонишь?
Значит, она не на обеде. Я могу, конечно, ей написать, но ведь маму это не остановит, она все равно мне позвонит. Если я не скажу ей, что позвоню сама и не назначу время. Но какое время?
Прикусив губу, я набираю сообщение им обоим. Надо написать что-то, достаточно приближенное к истине, чтобы не мучиться чувством вины. Но не настолько правдивое, чтобы мама не вызвала внутренние войска мне на подмогу. Я решительно заношу пальцы над экраном.
Я: Все рейсы отменили, но я нашла попутчиков. Соседка по сиденью из Сан-Диего с семьей живут рядом с Питтсбургом. Они арендовали внедорожник, очень надежный. Мам, я позвоню через несколько минут, когда мы остановимся.
Почти сразу высвечивается облачко с многоточием: мама печатает мне ответ. Разумеется. Год назад она лишилась сестры. Пару недель назад – Дэниела. А теперь ее единственная дочь едет сквозь ураган, который, если верить новостям, был точь-в-точь как тот, что довел до каннибализма партию Доннера [1] .
Приходит сообщение.
Мама: С кем ты? Какой это внедорожник? Не нравится мне все это.
Я: Не переживай. Дороги не так уж и занесло. Так, пара снежинок. Скоро позвоню тебе. Скучаю, жду встречи!
1
Партия Доннера – группа американских пионеров, застрявших зимой 1846–1847 гг. в горах Сьерра-Невада. Выжившие члены группы вынуждены были съесть попутчиков, чтобы не умереть от голода в суровых природных условиях.
Мама: Я тоже. Но погода портится. Пожалуйста, позвони мне.
Машина замедляется. Я поднимаю взгляд от телефона и вижу отсветы тормозных фонарей. Снег уже не тает на шоссе: впереди чернеют следы шин на белом.
– Скоро начнутся пробки, – говорит Брекен.
– Думаю, ты прав, – отвечает Джош, освещенный светом мобильника. – Через десять километров все дороги на карте красные. Похоже, там совсем не проехать.
– Может, дорогу перекрыли? – спрашивает Брекен.
– Может, – говорит Джош, – авария?
– Да дороги не такие уж и плохие, – встреваю я.
– А объехать негде? – спрашивает Харпер. – Не хочу застрять в пробке до утра.
– Надо посмотреть, – отвечает Джош. – Наверно, вся эта краснота означает аварию, да?
– Я посмотрю, куда можно съехать, – вздыхает Харпер.
– Давайте остановимся у заправки? – предлагает Брекен. – Если верить телефону, до нее всего километров восемь, сразу за мостом.
Харпер напряженно приподнимает плечи.
– За мостом? А мост разве не обледенеет?
– Думаю, еще как, – отвечаю я.
Снега совсем немного, но он липкий.
– Не переживай, – говорит Джош. – Мы проследим, чтобы все было в порядке.
Да ладно. Спасибо, конечно, за заботу, но если Джош не умеет управлять магией льда, то, думаю, дорогам будет наплевать на его старания.
– Ого! – внезапно воскликнула Кайла.
Почти всю дорогу она спала, а теперь неожиданно выпрямилась на сиденье и прислонила тонкую руку к стеклу. Она смотрит на что-то на дороге. Наверное, авария? Харпер сбавляет скорость. Брекен шепотом матерится. Мне не видно, на что они смотрят. Я извиваюсь на сиденье, пытаясь разглядеть, что скрывают снег и запотевшее стекло. Наконец я понимаю. В канаве колесами кверху лежит спортивная машина. Похожая на перевернутую черепаху с лапками в воздухе и обнажившимся брюшком. У меня сводит живот.
Я знаю, что это: в Филадельфии подобное происходит каждый год. Стоит паре снежинок упасть на дорогу, как водители лишаются последних крупиц здравого смысла. Половина машин плетется со скоростью двадцать километров в час, а другая половина петляет между ними, несясь в четыре раза быстрее.
Обычно именно эти шашечники и переворачиваются, но папа всегда говорил мне, что виноваты копуши. Когда мы проезжаем мимо, я замечаю за машиной парня лет двадцати. Ошарашенно уставившись вдаль, он прижимает к уху телефон. Уверена, сегодня он впервые оценил ремни и подушки безопасности.