Шрифт:
Немаловажным для выбора родителей было то, что в пансионе преподавал дальний родственник Глинок – Вильгельм Кюхельбекер (1797–1846). Сестра поэта была замужем за Григорием Андреевичем Глинкой, профессором русского языка и литературы в Дерптском университете [101] . Значит, за их мальчиком будет особый присмотр.
В начале 1818 года [102] семья отправилась в Петербург, чтобы устраивать Мишу в пансион. Дорога предстояла длинная – более 750 километров. Такое расстояние преодолевалось примерно за неделю. Для долгого путешествия новоспасские мастера сделали широкий возок и утеплили его внутри мехом. Транспортное средство получилось комфортабельным: мех не только согревал, но и смягчал тряску по зимнему пути. В просторные сани поместились мать, дядя Афанасий, гувернантка, тринадцатилетний Миша, сестра Пелагея и горничная. Сбывались его мечты о путешествии. Во время дороги дети играли. Миша называл себя Колумбом, который открывал новые земли, а сестра была Пятницей.
101
Прадеды этих двух линий Глинок – Ельнинской и Духовщинской – находились в двоюродном родстве.
102
Ученые расходятся во мнениях о точной дате отъезда: возможно, они выехали в конце 1817 года.
Дворянский мальчик Миша ехал в Петербург, нацеленный на героические подвиги и с желанием оставить свой след в истории. Ему были привиты православное благочестие, патриотизм и беспрекословное почитание родителей. На протяжении всей жизни, будучи уже признанным композитором, Глинка не переставал согласовывать судьбоносные решения с родителями и искренне искал их «родительского благословения».
Семья стала надежной опорой в его жизни и карьере. Воспитание и финансы, общественные связи и протежирование – всем Михаил был обязан отцу и матери, двум дядям и многим другим Глинкам, принадлежавшим к российской, в том числе петербургской, элите. Родственные связи между ними поддерживались, укреплялись, ими гордились, что было свойственно русским аристократам. Доходы от земель и производства обеспечили ему свободный образ жизни и давали возможность сочинять по желанию, а не по финансовой необходимости.
Глава вторая
Пансион на берегах Невы (1818–1822)
Последующие четыре года, с 1818-го по 1822-й, Глинка провел в Санкт-Петербурге в стенах Благородного пансиона при Главном педагогическом институте (позже Санкт-Петербургском университете). Получаемое им образование не было связано с музыкой. Если провести аналогию с современностью, то можно сказать, что пансион объединял колледж и бакалавриат. Игра на фортепиано и скрипке воспринималась им самим и его окружением как увлечение, неотъемлемый атрибут утонченной дворянской жизни. Но что не менее важно – в пансионе он проходил «инициацию» во взрослую жизнь, постигая модели поведения в светском обществе. Он общался с образованными педагогами и талантливыми юношами. Вместе они вскоре будут составлять круг русских интеллектуалов.
Элитное учреждение
Что представляли собой пансионы в эпоху Александра I? Новый император стремился создать сеть народного образования во главе с университетами, но параллельно он развивает особые учебные заведения вне общей структуры – элитные пансионы, куда принимали только сыновей наследственных дворян [103] . Объем знаний в пансионах был больше, чем в гимназиях. В нем частично давалась программа второго и третьего курсов университета [104] .
103
Позже Иван Панаев с пренебрежением напишет о Благородном пансионе при Санкт-Петербургском университете: «Эти благородные пансионы существовали единственно только для детей привилегированного класса, родителям которых казалось тогда обременительным и бесполезным подвергать своих избалованных и изнеженных деток излишнему труду и тяжелому университетскому курсу, наравне с какими-нибудь разночинцами и семинаристами». Написанные в 1850-х годах, его воспоминания отражают иную социокультурную ситуацию, поэтому их нельзя считать объективными (См.: Панаев И. И. Литературные воспоминания. Л.: Academia, 1928).
104
После пансиона те, кто хотел заниматься наукой, могли завершать свое образование в университете. Параллельно шла реформа университетов. Так, Главный педагогический институт, при котором был основан пансион, в 1819 году был переименован в Санкт-Петербургский университет (с 1821-го – Императорский Санкт-Петербургский университет).
Первый государственный пансион при университете возник в Москве в 1779 году. При его создании учитывался опыт кадетских корпусов, существующих с XVIII века, и европейских специализированных школ. В 1811 году при непосредственном участии Александра I был создан лицей в Царском Селе, самый престижный среди заведений пансионного типа. С 1817 по 1820 год появилось еще четыре подобных образовательных учреждения – в Петербурге, Одессе, Кременце на Волыни и в Нежине на Черниговщине. Император приветствовал их создание. Главная цель пансионов заключалась в обеспечении империи просвещенными чиновниками, получившими разностороннее европейское образование. Пансионы при Московском и Санкт-Петербургском университетах давали возможность заслужить чин 10-го класса [105] .
105
Для сравнения – после окончания Царскосельского лицея лучшие ученики могли получить чин более высокий – 9-го класса. Его выпускник А. С. Пушкин заслужил чин 10-го класса, так как он не преуспевал в учебе. Элитарность пансионов подчеркивалась тем, что выпускники университетов, хотя получавшие более длительное и глубокое образование, не могли рассчитывать на столь высокие привилегии. Предполагалось, что университеты готовили педагогические и научные кадры, а не чиновников.
Правительство возлагало большие надежды на петербургский пансион, организованный при энергичном участии Сергея Семеновича Уварова (1786–1855), попечителя Санкт-Петербургского образовательного округа. Об этом говорят и утвержденные специальные льготы: пансион причислялся к разряду высших учебных заведений, а лучшие ученики освобождались от дальнейшего прохождения испытания, обязательного для гражданских служащих с 1809 года [106] .
Несмотря на государственный статус, финансирование пансиона происходило за счет собственных средств. Отец Глинки платил за год обучения сына 1,5 тысячи рублей [107] , что предполагало проживание в пансионе, питание, образование, обеспечение формой и другой одеждой. За первый год взималось еще 300 рублей на обустройство. Для сравнения: средняя заработная плата учителя пансиона составляла 400 рублей в год, профессора – около тысячи рублей, килограмм парной говядины стоил 10 копеек. Ивана Николаевича не смущали внушительные расходы, он надеялся, что мальчик в будущем «окупит» их блестящей карьерой.
106
На получение чинов коллежского асессора и статского советника устанавливался экзамен. Для его сдачи чиновники должны были слушать специальный курс при Главном педагогическом институте, то есть пройти своего рода повышение квалификации.
107
Здесь и далее цены даются в эквиваленте денежных рублей ассигнациями. В рассматриваемое время в стране действовали две денежные системы – рубль «серебром» и рубль «ассигнациями», то есть бумажные деньги, они отличались по стоимости. Курс был подвижный. Ассигнационный рубль стоил примерно 25–35 копеек серебром. Случаи указания денег «серебром» специально оговариваются.
Целью образования в пансионе было формирование поколения русских энциклопедистов, то есть людей, разбирающихся во многих областях знаний [108] . Правда, на практике могло выходить не так, как в теории. Позже в «Евгении Онегине» Пушкин иронически напишет:
Мы все учились понемногуЧему-нибудь и как-нибудь,Так воспитаньем, слава Богу,У нас немудрено блеснуть.И все же ученики, заинтересованные в учебе, действительно получали глубокие разносторонние знания.
108
Видимо, не обошлось без влияния французских просветителей-энциклопедистов XVIII века – Руссо, Вольтера и Дидро.
В приоритете были те предметы, которые могли пригодиться на государственной службе. Судя по распределению учебных часов в программе, акцент делался на русском языке, который поступающие часто знали плохо, и на иностранных языках. Языкам обучали комплексно – в тандеме с литературой. В почете также была математика.
На особом положении
Итак, 2 февраля 1818 года тринадцатилетнего Мишу зачислили в петербургский Благородный пансион. Он располагался в доме надворного советника Отто у Калинкина моста на набережной реки Фонтанки [109] . Окружающая местность производила странное впечатление, особенно после просторов Новоспасского. Старо-Калинкин мост (это его современное название) соединял остров Коломну с Безымянным островом, которые вряд ли считались фешенебельными местами столицы. Когда-то здесь, еще до постройки Петербурга, располагалась финская деревня. Вид из окон пансиона «украшали» два учреждения – английская пивоварня и Калинкинская больница, известная всем жителям Петербурга. Здесь лечили от «любострастных болезней» (так тогда называли венерические заболевания).
109
Современный адрес: набережная реки Фонтанки, 164 (дом Отто значительно перестраивался, но сохранился до наших дней). В 1821 году пансион переехал в район рот Семеновского полка, ближе к Невскому проспекту. Современное расположение этого второго здания: улица Правды, 11, рядом с домами по Звенигородской улице, выходящими на Загородный проспект.