Гарбандер всё никак не мог отделаться от неуютного ощущения каждый раз, когда обращал внимания на тело женщины, которую несли на себе четверо здоровых бойцов. Не как раненую, не как слабую. Бережно, торжественно, будто бы та спала и они не хотели потревожить её.

Ланс всё вспоминал то странное тепло, лишившее воли его и других бойцов. Если бы не спасённый им «каратель» — что бы случилось дальше? Тварь добралась бы до каждого парализованного и поглотила его? Или сделала бы то, что сделала с падшими «карателями»?

Что будет, когда жрица откроет глаза?

Элай Ловсон шёл наравне со всеми, вооружённый, но кажущийся игрушечным посреди прочих бойцов. Слишком мелким, слишком слабым. Однако это не обманывало Ланса. Через забитые жуками тоннели слабак бы не пробился. Пусть даже и мутировавший.

У границ города их встретил медицинский летун, который забрал с собой жрицу и с огромной скоростью умчался прочь. А также патруль «карателей», забравший Элая Ловсона.

— Это, кстати, важная шишка, — сказал Рикардо по внутренней связи. — Я доложился и на меня сам Великан вышел, переспрашивал. Прислал снимки. Этот парень должен был нашей эскадрильей командовать, если бы на Раздоре не пропал. Удачно ты на него вышел.

Ланс промолчал. Он думал о тепле жрицы. Он боялся её тепла. Он не хотел больше его чувствовать. Может, стоило перебить «таранов» и жрицу в тоннелях? Может, он совершил фатальную ошибку? Гарбандер не привык к сомнениям, но сейчас они глодали его душу.

Впереди дымился Клотцке. Последняя покинула их отряд жрица «дыхания смерти». Девушка повела вооружённых мертвецов куда-то в центр.

— Что дальше? — наконец, произнёс Ланс. Может быть, он никогда больше не встретит это тепло. А если и встретит, то вряд ли сможет воспротивиться. Чего тогда переживать?

— Ждём дальнейших распоряжений, 2205, — тут же ответил Рикардо. — Всё, как всегда. Всё, как всегда. Для нас, солдат, ничего не меняется.

Воннерут ещё раз запустил запись на огромном визоре. Сложил руки на груди, сделал два шага назад, вглядываясь в юношу на экране. Вокруг, за пределами командного поста, сверкал миллиардами звёзд космос. Сотни кораблей застыли в ожидании команды. Сотни офицеров ждали короткой фразы от своего военачальника, но Разган Буллвар молчал.

То, чему он был свидетелем, никак не делало задачу проще, но рука лежала на разряднике.

У входа на пост ждали штурмовики, на тот случай, если Владыка Бессмертных не справится. Однако в планы Разгана провал не входил. Время терпит. Возможно, у Воннерута больше никогда не будет возможности сделать то, что он делал сейчас.

Юноша на экране снова заговорил. Сарагос Халамер. Послушник Элементиума, официально признанный Калькуляторами наследник истинной крови. Парень волновался, улыбался нервно. Должно быть и сам удивился, когда заискрилась Сфера Калькуляторов на Солокере, в которую он вошёл. Думал, что это всё шутки. Что этого не может быть.

Разган внимательно наблюдал за Воннерутом, готовый к любым поступкам. Мутант обрёл сына, который открыто выступил через спутники Калькуляции с обращением ко всем планетам. Который просил отца о разговоре, и эту просьбу слышал не только Халамер. Её слышали везде. И за ней скрывался лишь один вопрос — правдивы ли слухи об Улье. Сарагос не говорил открыто, но ответа требовал.

Мы должны остановить это, говорил пацан. Не видевший мира, не знавший боли. Вскормлённый под патронажем Шэпроса Холла, запертого в одиночной камере под императорским дворцом. Говорят, что семья создаёт духовные связи. В книгах пишут о том, как под конец жизни расплываются в сожалениях отцы, как дети ищут бросивших их родителей и в конце их странствия наступает общее счастье целостности семьи.

Отец Разгана ушёл из семьи, когда владыка Бессмертных вступил в корпус в ранге старшего тактика, после академии. Просто перестал общаться, поселился где-то на Нуслайте и до конца своих дней занимался тем, что ухаживал за виноградниками. Завёл себе новую женщину, новую семью, и вечерами, наверное, пил вино, глядя на залитые закатом холмы.

Став Владыкой корпуса, Разган решился на личную встречу с отцом. Просто поговорить. Посмотреть в глаза. Он прилетел на ферму старшего Буллвара, и тот не узнал его. А когда узнал, то улыбнулся, будто бы соседу, спросил, чем Разган занимается, служит ли ещё в корпусе.

Разган ответил, что да, служит. Не сказал кем стал, хоть и хотелось. Он смотрел на человека, для которого стал чужим уже много лет назад, и понимал, что нет никаких духовных связей. Может быть, ребёнок навсегда запомнит родителей и никогда не отвернётся, но не каждый родитель ответит тем же.

Не каждый отец.

Поэтому сейчас Разгану было даже интересно посмотреть на семейные узы. На нормальные семейные узы. Если их в таком состоянии можно было назвать нормальными. Сообщение от Сарагоса разлетелось по системам почти сразу после того, как Воннерут почувствовал, что потерял десант на Прокхате. Император сказал об этом ровным голосом. Буднично.