Поиски были долгими, так как Долина Аррен — во всяком случае здесь, возле Крабьего залива, была неуютным краем, сплошь состоящим из каменистых склонов и приземистых скал. Весенняя зелень уже начала выгорать под жарким летним солнцем, свежими остались лишь рощи выносливых кедров. Небо напоминало бирюзовое плоское, сухое блюдо — совершенно не похожее на усыпанные облачками глубокие небеса Королевских земель, Запада или Простора.

Грифы и вороны взмыли в воздух при их приближении.

Графтон выругался и натянул поводья.

— Что это значит? — поинтересовался он у брата Лионеля — сира Лина Корбрея, известного и опытного бойца, а заодно и следопыта. — Баратеон умудрился зайти в тыл сира Рутгера? Они окружили их?

Лин приставил ладонь ко лбу, закрывая глаза от солнца.

— Возможно…

Трупы были раздеты: шесть-семь десятков мертвецов, раздувшихся на жаре, разбросанных, словно вещи, потерянные во время бегства. Лин без предупреждения послал коня в галоп, вынудив Графтона и его свиту отправиться следом.

— Сир Рутгер был моим двоюродным племянником, — раздражённо произнес Марк, резко останавливаясь рядом с Корбреем. — Бедная Элайза будет в бешенстве!

— Уже второй племянник, — мрачно заметил лорд Ваксли. Ему вспомнился Джайлс, который стал одним из первых жертв этого противостояния.

Лин втянул воздух, принюхиваясь к запаху разложения. Он почти забыл, что это такое: ползающие мухи, раздувшиеся животы, глаза, подобные разрисованной ткани. Почти забыл, как это свято.

Мужчина любил кровь и смерть. А уж война… Казалось, будто сама земля трепещет!

Марк спешился и присел рядом с одним из покойников. Смахнул мух латной перчаткой и внимательно изучил тело. Повернувшись к Корбрею, спросил:

— А ты? Ты всё ещё веришь Баратеону? Вы ведь были дружны…

Лин не отвёл взгляд, но скрестил руки на груди.

— Роберт — лишь тупица и неудачник. Я желаю скрестить с ним клинки и намотать кишки на рукоять своего меча. Если он попробует напасть на Чаячий город… — мужчина ухмыльнулся, недоговорив фразу, а потом просто сплюнул на землю.

Графтон фыркнул.

— Что-то твои слова не сильно меня успокаивают.

Он встал — тень лорда накрыла мёртвого солдата — и принялся отряхивать пыль с богато украшенного плаща, на котором был заметен его герб — горящая жёлтая башня в чёрном клине на огненно-красном поле.

— Пожалуй… всё произошло как всегда, — задумчиво проговорил Марк, оглядывая взглядом поле боя.

— Что вы имеете в виду, лорд Графтон? — спросил его Орнал Харрис, его вассал.

— Мы считаем вещи более прекрасными, чем они есть на самом деле. Думаем, что они будут развиваться в соответствии с нашими чаяниями, нашими ожиданиями…

Он открыл бурдюк и сделал большой глоток.

— У нас даже есть для этого специальное слово, — добавил хозяин Чаячьего города. — Мы — идеалисты.

Корбрей решил, что подобные заявления отчасти объясняют тот благоговейный трепет, который Графтон внушает людям, в том числе и другим лордам, даже таким как его собственный брат Лионель или Дерек Ваксли. Смесь честности и проницательности…

Впрочем, он ведь делает то же самое. Или не то?

— Ну, так что ты думаешь? — спросил Графтон. — Что здесь произошло?

Марк снова взобрался на коня.

— Трудно сказать, — отозвался Лин, ещё раз оглядывая мертвецов.

Лорд Эон Хантер громко фыркнул.

— Ха! Я знал сира Рутгера, он не был дураком. Его превзошли числом!

Корбрей не был с ним согласен, но, не став спорить, пришпорил коня и поскакал к гребню горы. Почва была песчаной, дёрн — рыхлым, и его конь — холёный вороной дорнийской породы — несколько раз оступился, прежде чем добрался до вершины. Там Лин остановился, прислонившись к луке седла, чтобы не так болела спина. Прямо на севере, в дымке, расплывались вершины «Копья Гиганта» — самой высокой горы Долины Аррен, чей зубчатый пик терялся среди ледяных туманов.

Рыцарь немного проехал вдоль гребня, разглядывая истоптанную землю и считая мёртвых. Ещё семнадцать убитых: раздетых, как и прочие. Их руки были искривлены, а вокруг ртов кишели мухи.

Слышно было, как внизу Графтон спорит с остальными лордами.

Марк неглуп, но горячность делает его нетерпеливым. Они с его братом Лионелем подолгу обсуждали тактику своих дальнейших шагов, но лорд Чаячьего города до сих пор плохо представлял, с чем им предстоит столкнуться. Однако, с другой стороны, его свита и вассалы вообще не понимают, с кем им придётся воевать. А когда люди, знающие мало, спорят с людьми, не знающими ничего, то непременно выходят из себя.