Сноу взглянул на неё, и в глазах его боролись боль и ярость.

— «Слабость»?! А ты сама? Давай поговорим о твоём ребёнке… Помнишь его? Может, если бы ты позволила ему родиться, то ничего бы этого сейчас не было? Сколько времени прошло с тех пор, как ты…

— Это совсем другое! Мы были не в браке и даже почти без отношений! Это было давно! Давно!

Зачем он говорит так? Почему причиняет ей боль?

«Мой малыш! Моя ангелочек… мёртв. Убит лунным чаем».

— Изумительное проведение различий! — Джон сплюнул. — Прошлое никогда не умирает, Джейни. — Он с горечью рассмеялся. — А это даже не прошлое.

— Не умирает? Тогда где мой ребёнок, Джон?

На миг Сноу онемел. Девушка часто загоняла его в тупик подобными вопросами.

«Жалкий бастард и сломленный дурак!» — гневно подумала Пуль.

У Джейни начали дрожать руки. По щекам вновь заструились горячие слезы. Как она могла подумать такое? Это всё потому, что он сказал… Да как он смеет! Они бы не смогли..! В таком возрасте и ситуации… Да он бы тоже стал бастардом, как сам Джон!

Сноу изумлённо воззрился на девушку, словно прочёл что-то в её душе.

— Прости, Джейни, — невыразительным тоном произнёс он. — Мне не следовало упоминать… Мне не следовало говорить это…

Парень умолк. Он снова повернулся к коню и принялся сердито затягивать ремни.

— Ты не осознаёшь, что для меня значит текущая ситуация. Я не желаю иметь ничего общего с Инквизицией. Это… не просто понять, — добавил Джон. — У меня не получится заниматься тем, что делают они: искать других людей… этих… «еретиков». Наказывать, пытать… Ты не понимаешь…

— Тогда объясни мне! Дай понять!

«Мы были знакомы всегда. И всегда чувствовали это. Ощущали тягу друг к другу…» — мелькнула мысль в её голове.

— Джейни… Сейчас я не могу рассказать тебе всего. Для твоей же собственной безопасности. Просто не могу…

— Но почему? — девушка постаралась, чтобы это прозвучало спокойно.

— Я знаю, что ты на это скажешь! — рыкнул он.

— Нет, Джон, — жёстко отозвалась Пуль, ощущая несвойственную ей холодность. — Ты не знаешь. Ты даже понятия не имеешь.

Бастард поймал грубую пеньковую верёвку, привязанную к уздечке Бархата, и начал теребить её в руках. На мгновение всё в нём: крепкие сапоги, упакованные вещи, плотная одежда, лёгкие кожаные доспехи — всё показалось одиноким и несчастным. Почему последнее время он вечно выглядит таким несчастным?

Ей вспомнился Домерик, уверенный в себе, холёный и приятно пахнущий какими-то благовониями.

«Он бы наверняка так не поступил».

— Я не бросаю тебя, Джейни, — сказал Сноу. — Я никогда не смогу бросить тебя. Никогда больше. Я вернусь за тобой сразу, как смогу нормально обустроиться в Имфорде.

— Говоришь — не бросишь, но в твоих вещах я вижу лишь одноместную палатку, — хмыкнула она.

Джон попытался улыбнуться, затем просто развернулся и зашагал прочь, ведя Бархата на поводу. Джейни глядела ему вслед. Её мутило, как будто она стояла на вершине высокой башни. Сноу двинулся по тропе, идущей на север, мимо выцветших круглых шатров. Он так быстро уменьшался… Просто удивительно, как на ярком солнце люди издалека выглядят просто тёмными фигурками…

— Джон! — закричала Пуль. Ей было безразлично, кто её услышит. — Джон!

«Я люблю тебя!»

Фигурка с лошадью на миг остановилась, далёкая, неузнаваемая. Сноу помахал ей рукой, а потом исчез за рощей чёрных ив.

Джон Сноу, взгляд со стороны

Матвей, или Джон, как ему уже давно стало привычно, обнаружил, что разумные люди, как правило, менее счастливы. Причина проста: они умеют логически обосновывать свои иллюзии. А способность усвоить истину имеет мало общего с умом — точнее, ничего общего. Разум куда лучше годится для того, чтобы оспаривать истины, нежели для того, чтобы открывать их. Потому-то он и бежал от Винтерфелла, армии и Джейни.

Парень шёл по тропе. По правую руку от него нёс свои чёрные воды Белый Нож, а по левую тянулась окраина Волчьего Леса. Если не считать мимолетных прикосновений солнечных лучей, проникающих в просветы между кронами, ветви могучих деревьев надёжно укрывали его от зноя. Но это только сейчас. К вечеру станет прохладно и даже, возможно, придётся разжигать костёр.

Говорят, что скоро начнётся осень.

Он не садился на коня, а решил пройтись пешком. Парню хотелось немного подумать и привести голову в порядок. Это расставание с Джейни… прошло куда более болезненно, чем он мог бы себе представить. Не то что сам уход. Джон сообщил о нём лишь дяде, а ещё написал несколько коротких писем, в Винтерфелл: своему брату и сёстрам. Он ничего не сказал ни Роббу, ни Эдрику, ни друзьям.

«Как же всё мирно и спокойно, когда ты в одиночестве», — подумал Джон. Когда Домерик сообщил ему, что в караване купца-еретика обнаружились книги, имеющие отношение к магии и сейчас их исследует инквизиция, Сноу прекрасно понял подтекст этого сообщения.

«Тебе лучше уйти», — сказал ему друг. Что бы он не говорил Джейни, именно это выбесило его сильнее всего.

За несколько последних лет Сноу стал значительно старше, не только по возрасту, но и духовно. Может, причина в том, что он сумел вспомнить практически всю свою первую жизнь? Быть может, повлиял факт того, что он стал достаточно взрослым физически, начав уходить за пределы замка? То, что парень увидел на улице, в Зимнем городке, а также услышал по тавернам и на площадях, изменило его. А если точнее — дополнило собственные размышления, перенесённые из прошлой жизни в эту.