Сев на край кровати, я смотрю на Альберта, который внимательно наблюдает за мной, а после подходит и приседает у моих ног:

— Что мне сделать, чтобы ты улыбалась чаще?

— Ты и так делаешь достаточно, — произношу виновато. — Альберт, у меня есть друзья, подруги? Те, с кем я бы близко дружила?

— У тебя есть двоюродная сестра Сандра. Не знаю насколько правда, но кажется, вы были близки.

Его слова звучат слегка странно, но я решаю не предавать этому значение.

— Я бы очень хотела с ней пообщаться.

— Хорошо, — нехотя отзывается он, — Я постараюсь завтра договориться, чтобы её пропустили к тебе.

Я расплываюсь в улыбке и, вновь почувствовав вину перед ним за своим мысли, убираю взгляд в сторону.

— Ложись поспи.

Мужчина помогает мне устроиться удобней на постели, укрывает одеялом и, поцеловав в лоб, проходит к своему месту на диване.

Я боюсь уснуть, боюсь сомкнуть глаза и увидеть вновь эти чёрные глаза, что принадлежат не мужу. Глаза мужчины, имя которого не выходит теперь из моей головы.

«Давид» — это имя эхом звучит в каждом уголке души.

Альберт сдерживает своё слово, и уже на следующий день ко мне в палату входит Сандра.

Я не помню её, так же, как и остальных, но рядом с ней мне хочется много улыбаться и смеяться. Она вызывает тысячу положительных эмоций, от чего совсем не думается о том, что я не помню её лица и нашей с ней дружбы.

Мы недолго общаемся с ней, сидя на диване, когда она, осматривая комнату, делает замечание:

— Смотрю, мы и розы полюбили — ухмыляется, смотря на букет, стоящий у дивана.

— А я их не любила раньше?

— Больше скажу, ты их ненавидела.

Я просто улыбаюсь в ответ, не удивившись подобному ответу, ведь и сейчас они вызывают у меня негативные эмоции.

Я решаю скрыть своё отчаяние от сестры, но начинаю сходить с ума от мысли, что о моей ненависти к розам не знает Альберт. Неужели мы были настолько далеки друг от друга?

Сандра оказывается той ещё болтушкой и за пару часов успевает мне рассказать чуть ли не все, что было в нашей с ней жизни. И мне радостно от того, что благодаря её рассказам, я что-то вспоминаю и сама.

Но меня волнует совсем другое. То, что преследует меня с первых дней моего пробуждения. И за чашечкой чая, я не удерживаюсь и интересуюсь у неё самому главному:

— Сандра, а кто такой Давид?

Девушка замирает, застыв со стаканам в руке у рта. Глаза начинают бегать, и я сразу понимаю, что в моей жизни, и в самом деле, есть такой мужчина.

Я подбираюсь и с настороженностью ожидаю ответа сестры.

— А что? Ты что-то вспомнила? — с запинкой отвечает сестра.

— Получается, есть что вспомнить? — продолжаю игру "вопросом на вопрос".

— Откуда ты помнишь это имя, объясни?! — сестра отодвигает стакан в сторону и все свое внимание устремляет на меня.

— Все эти дни я вижу сон с одним лишь мужчиной. Сандра, сны настолько реальные, что порой я теряюсь во времени. Я здесь не ощущаю себя так хорошо и счастливо, как во сне. А вчера это имя всплыло в моей голове и теперь не покидает меня.

Сестра начинает беспокойно двигаться на своём месте и прятать от меня свой взгляд. Её растерянность очевидна, и это ясно даёт мне понять, что с этим мужчиной связана история.

— Кто он? — спрашиваю снова, так и не дождавшись её ответа.

— Амели… Может не стоит сейчас ворошить свою жизнь? Тебе нужен покой — отвечает неуверенно.

— О каком покое идёт речь? — её слова выводят из себя. — Я не помню своей жизни! Я не помню родных людей! И я не нахожу себе места из-за этого! А эти сны… Они и вовсе сводят меня с ума. Каждый Божий день я вижу одного и того же человека и понятия не имею, кто он такой. Ты серьёзно думаешь, что так намного легче?

— Просто, — замолкает, взвешивая что-то, — Просто может быть хуже.

— Сандра, пожалуйста, просто скажи, кто он такой?

— Амели, мне наотрез запрещено говорить тебе о плохих вещах. Просто скажу, что ты его любила, — запинается. — Или любишь…

— А он? — хмурю лоб.

— По твоим рассказам и по тому, что я видела, казалось, что это взаимно.

Сначала её слова заставляют меня расплыться в улыбке, но после я вспоминаю Альберта.

— Получается, я изменяю Альберту? — закусываю губу, желая совладать со стыдом от такого осознания.

— Амели, все намного сложнее, чем кажется. Говорят, память потихоньку возвращается к тебе. И память о Давиде тоже вернётся, со временем, — она прикасается к моей руки и крепко сжимает её. — Потерпи, родная.