И вот, пройдя сквозь ворота и десятиминутный контроль, меня провожают в помещение с мрачными серыми стенами, где находится десяток столов, и за каждым сидят люди, беседуя меж собой.

У меня начинает спирать дыхание, и я судорожно ищу глазами того самого. Но его нет среди сидящих за столом. И дойдя почти до самого конца, я вдруг замечаю, как из двери выводят мужчину и разворачивают его лицом к стене для обыска. И хоть стоит он ко мне спиной, я узнаю этот силуэт. Силуэт, что снится каждую ночь.

Найдя свой ориентир, я медленным шагом прохожу к нему. Но как только его разверчивают обратно, я замираю при виде его лица, его глаз, потеряв дар речи. Сердце начинает биться, словно сумасшедшее, а лёгкие сжимаются в маленький клубок, не давая мне возможности задышать полной грудью.

Увидев меня, он меняется в лице. В его глазах читается тысячи эмоций, и не одна из них не напоминает мои. Замечаю, как сильно он напрягся, а желваки на его скулах нервно зашевелились.

Охранник проводит его к столу и отходит, а я спешу сесть напротив. От чего-то кажется, что между нами не было традиционного прощания и все оборвалось не так, как должно было.

Он избегает зрительного контакта со мной, и от этого становится тяжело на душе. Хотя чего я ожидаю, я ведь замужняя женщина?

Я медленно протягиваю свою руку к его рукам, скованным в наручниках, в надежде прикоснуться и почувствовать то, что я испытываю к нему в настоящем.

— Не стоит — сухо произносит Давид, как только моя ладонь касается его.

Я игнорирую его слова и сжимаю сильнее его руку в своей.

Все тело поддаётся лёгкой дрожи и хочется расплакаться. То ли от обиды происходящего, то ли от счастья, что я вспоминаю его.

Но он грубо вырывает свою руку и опускает под стол, вернув меня с небес на землю.

— Я сказал не стоит! — произносит сквозь зубы, продолжая избегать контакта со мной.

— Я просто хотела вспомнить, прости, — чувствую себя слегка потеряно. — Почему ты здесь?

— Тебе не сообщили? — с той же сухостью продолжает он.

— Сообщили, но в подобное я отказываюсь верить.

— От чего же? — наконец, он поднимает взгляд на меня, и я снова замираю, утопая в его глазах.

— Наверное, не хочу верить, что ты способен на такое.

— Придётся поверить! — делает небольшую паузу, изучая мою растерянность. — Зачем ты здесь?

Хочу ответить, но уже не могу подобрать четкого ответа на его вопрос, поэтому просто пожимаю плечами.

— Давай сделаем вид, что ты не приходила, ладно? — продолжает он.

— Нет, не ладно. Расскажи, что между нами было? — смотрю в упор в его глаза, но под натиском его силы сдаюсь и опускаю взгляд.

Давид рассмеялся и прислонившись руками на стол, потянулся ко мне.

— Амели, возвращайся к мужу и постарайся не думать обо всем, что было между нами, — произносит тише, — Это была неудачная игра.

— Игра? — в недоумении поднимаю на него глаза. — Что было игрой?

— Мы с тобой.

— Получается, — произношу с трудом. — Получается, не было у нас встреч на берегу и в Париже?

— Были, — садится обратно и, тяжело вздохнув, смотрит на меня уже сосредоточенней. — Просто забудь об этом всём и живи счастливо.

— Забавно, — истошно усмехаюсь в ответ. — То есть мы были в Париже, мы были на берегу моря, однако все было просто игрой, и ты мне сейчас говоришь забыть об этом?

— Да, я говорю забыть и не думать об этом, чтобы лишний раз не провоцировать свои воспоминания.

— В них есть что-то, что может меня разочаровать больше, чем то, что ты играл мной? — поражаюсь его словам.

— Да, Амели, есть.

— Ну раз ты безразличен ко мне, то тебе ничего не стоит рассказать мне и об этом, не так ли?

Каждое слово даётся мне с диким трудом. И мне кажется, что я не готова слышать и знать всей правды, но остановить себя и своё любопытство я не могу.

— Ты точно хочешь, чтобы я рассказал тебе, как благородная Амели, которая не сумела сбежать со мной перед свадьбой, чтя и переживая за чувства родителей, в итоге сумела изменять мужу со мной?

Его слова и усмешка беспощадно бьют по сердцу, словно молот, заставляя слезы накатываться на моих глазах. Меня начинает судорожно трясти от боли. И даже не его слова так больно разрезают душу, как его безразличие и сухость отношения.

— Получается, ты хотел, чтобы я сбежала с тобой? — ухватившись за маленькую надежду, шепчу трясущимся