Шрифт:
Сердце кровоточит от воспоминаний. Забыть бы всё, да не могу…
Наблюдаю за ними, когда она заходит. Как ведут себя. Как друг на друга смотрят. Ничего особенного, заняты постоянно: она с мамой, он с папой. Со мной она только не разговаривает, даже не подходит, а так — всё по-прежнему.
Такое напряжение, что всё тело болит. Я как оголённый провод сейчас: дотронься и током шарахнет.
За Элей муж приехал, она ко мне подходит:
— Справишься?
Усмехаюсь:
— Угу…
— Давно Лала не живёт у вас?
— Знаешь что-нибудь?
— Нет, ничего не знаю. Просто ни одна идиотка не оставит своего мужа с половозрелой девицей дома надолго, даже со своей любимой сестрёнкой. Я бы никогда так не сделала. Давно тебе об этом хотела сказать…
— Я идиотка…
— Ты не идиотка, Динуль, ты…, - замялась…
— Что, слов нет?
Фыркает мне на ухо…
— Почему такой вопрос? Кто наговолил нехорошего тебе?
— Догадайся…
— Догадалась. Выдохни и расслабься, всё ещё вилами на воде писано. Я ж тебе говорила, что она с дяденькой связалась, владельцем Орнамента. Я офигела, когда мне муж сказал. С её то возможностями, вот ни за что не поверю, что она к нему вдруг любовью воспылала. Слушай, я сейчас круг почёта сделаю и домой, а то даже мой терпеливый муж может разозлиться, — хихикает. — А ты не пори горячку, я попробую что-нибудь узнать про них.
Обнимает меня:
— Я люблю тебя Дин, знаешь, да? И в любое время звони…
Глажу её хорошенький животик — на счастье. Обнимаю. Не справилась бы без неё сегодня…
Ужин уже плохо помню. Пчелиный улей: жужжит, жалит иногда, не чувствую особо ничего. Устала.
И это состояние неопределённости бесит уже. Не знаю что делать. Не знаю как спать с ним буду, и как вести себя с ним, тоже не знаю. Не знаю, как у него спросить и что спрашивать вообще.
Хоть Эля и говорит, что ругаться не зазорно, я ругаться не умею. Никогда с ним не ругалась. Да и по жизни ни с кем почти не ругалась.
Никогда не слышала, чтобы мои родители ругались или выясняли отношения. Может и были у них разногласия, они столько лет вместе, но их выяснения отношений обходили нас сестрой стороной.
Они для меня всегда были примером. Я мечтала о такой семье как у моих родителей: любящей и уважающей интересы друг друга.
Петя заходит бесшумно, как всегда. Чувствую это по тихому щелчку двери, по лёгкому колебанию воздуха и по его запаху. Он невозможно вкусно пахнет: свежескошенной травой, чистым воздухом, как после только что закончившейся грозы и чем-то ещё, мною до сих пор неразгаданным.
Его запах забирается мне в мозг, проникает под кожу, я захлёбываюсь им — дурею от него.
Берёт пижаму, которую я держу в руках, и бросает её на пол:
— Не люблю пижамы…
Мурашки разбегаются по коже…
Разворачивает меня к себе. Обнимает меня. Целует.
— Соскучился нереально, — шепчет, — не мог дождаться, когда все разойдутся сегодня. Готов был уже тебя у родителей украсть.
Ладошки мои в руки берёт, начинает пальчики мои целовать…
Каменею…
— Расслабься, — гладит меня всю.
А я расслабиться не могу. Про сестру думаю, которая опять у нас в доме спит, про родителей…
— Нет, — шепчу, одними губами. Руки отдёргиваю, пытаюсь его остановить
Не реагирует. Ещё крепче обнимает, прижимает к себе, целует везде.
— Нет, — говорю громче.
Замирает на мгновение, но руки тут же продолжают своё путешествие по моему телу.
Я сжимаю его ладони своими.
Он останавливается, смотрит на меня…:
— Критические дни? — целует опять, — не страшно…
— Ты не слышишь меня, — почти кричу. — я сказала, — нет.
Убираю его руки с себя, делаю шаг назад. Обнимаю себя руками.
Он тяжело дышит. Глаза горят, желваки ходят на скулах, сжимает сильно кулаки…
Мне страшно. Я не видела его никогда таким.
Грубо берёт меня за плечи, смотрит на меня незнакомым мне взглядом:
— Что не так?
Всхлипываю…Страшно так становится.
Отпускает. С силой пинает кресло, оно опрокидывается с грохотом. Поправляет спортивные штаны, которые не успел снять и выходит.
Сжимаюсь вся.
Собака подскакивает, за дверью. Скулит недовольно.
— На место — говорит ей громко. Голос злой, незнакомый. — На место, кому я сказал. Разбаловала тебя хозяйка, совсем от рук отбились.
Больно до безумия.
И страшно…
Глава 8
Кто-то дышит мне в коленки… Олли? Мне приятно. Тепло. Спокойно. Протягиваю руку, чтобы потрепать за ухом свою любимицу и замираю. Не она. Эти волосы невозможно перепутать ни с кем. Эти короткие, немного жестковатые волосы — мой антистресс. Накручиваю прядку на палец, закапываюсь в его волосах, царапаю знакомый до боли затылок.