Юпитер, царь земной. Это можно применить к дурному певцу, который, чтобы ублажить мирян, а в особенности женщин, так напрягает голос, что кажется, не поет, а мычит или ржет.

Феб. Это можно применить к тому, кто часто впадает в распутство, часто кается и снова падает.

Марс. Это может быть полезно для проповеди о дурных и скрытых узах.

Ложным судьею богинь. В моральном смысле: счастье преимущественно полагается в трех вещах. В мирском благополучии: так полагали и полагают иудеи [1121] , и этого мнения держатся те, кто считает прекраснейшей Юнону. Другие видят его в удовольствии, как ныне сарацины [1122] , а некогда эпикурейцы; эти предпочитают Венеру. Третья партия — философы, кои предпочитают Палладу, ибо полагают счастье в мудрости, как явствует из «Этики», кн. 10 [1123] .

Пакувий. Древесина креста есть то счастливое древо, на котором три злосчастья человеческой природы, как бы обрученные с нею и связанные браком, были повешены, то есть уничтожены. Ведь из-за греха прародителей природа человеческая сделалась легкой для обольщения, хрупкой для сопротивления, немощной и расслабленной для доброго деяния. Но древо это есть древо познания добра и зла, благодаря которому мы можем знать, что добро, а что зло. Из того, что наказание выбрал премудрый Бог, следует, что этот выбор был добр. Вследствие этого мы не обманываемся по неведению, и так погибает первая жена. Кроме того, древо это крепкое и не гниющее; потому тот, кто на нем распинается, делается крепок на сопротивление, и так гибнет вторая жена, то есть немощь. Кроме того, это древо производит добрые плоды. Потому тот, кто прилепляется к нему, делается усерден и трудолюбив, и так гибнет третья жена, то есть нерадивость.

<...>

Деянира. В моральном смысле: часто бывает так, что многие умирают той же смертью, какую готовили другим или какой предали другого. Так умер от отравленной рубахи Геркулес, убивавший других отравленной стрелой. Это символ (figura) истории Амана и Мардохея [1124] . Заметь также:

Заметь также, что всякий, кто верит дьяволу и его внушениям, обманывается. Ведь он сулит удовольствие или долгую жизнь, хотя и то и другое здесь весьма кратко, а смерть за ними следует весьма долгая. Так Несс обманывает Деяниру, говоря, что поможет ей в любви то, что на деле было ядом; яд любви — алчность. Так дьявол внушает алчность под видом любви, говоря: «Хорошо усердствовать в стяжании временных вещей, это поможет творить милостыню» и т. д. Так и у Деяниры, то есть у души, вышло на горе то, что затевалось для радости.

Двенадцать трудов. Когда предмет проповеди касается труда, например, одного из мучеников, апостола или учителя: «Я немного потрудился и обрел себе великий покой» [1126] , или нескольких мучеников: «Воздаст Бог мзду за труды» [1127] , можно привлечь Геркулесовы труды, ибо Геркулес обозначает добродетельного мужа. Истребляет кентавров тот, кто обуздывает чудовищные движения души, которые иногда выглядят человеческими, то есть разумными, однако суть конские или несомые конем, то есть скотские или направляемые скотством. Далее, убивает льва тот, кто укрощает гнев или гордость; и так о прочих трудах.

Периктиона. Я думаю, это правда, что женщина может зачать во сне. Но будет полезно знать, как мужчина и женщина могут охранить себя от видений такого рода. Средства такие: прежде всего, блюсти трезвость; прилежно занимать ум вещами, противостоящими плотскому греху, или же с ним несоотносимыми; бежать соблазнительного общества и лиц; гнушаться и бежать шутовских бесед. Отходя ко сну, не должно обдумывать слова святых о сем предмете, ибо они приведут на память само это дело. Пятое — благочестиво осенять крестом свое чело и грудь, отходя ко сну, и вверять себя Богу, и Блаженной Деве, и святым, коим человек привержен, и особливо ангелам. И, как говорит один учитель, пусть произносит этот гимн:

и сосредоточивается на его значении. <…>

Двор Генриха II Плантагенета и Алиеноры Аквитанской был для второй половины XII века одним из важнейших мест, где сходились и скрещивались разнообразные культурные опыты и влияния. «У короля Англии ежедневною его школой была непрестанная беседа с образованнейшими людьми и обсуждение разных вопросов», — говорит о Генрихе современник [1129] . Из политических соображений (как Генрих, знавший практическую ценность словесности), по семейным преданиям (как Алиенора, внучка «первого трубадура» Гильома Аквитанского), по духу времени и вкусу или вследствие иных причин супруги покровительствовали литературным дарованиям, и хотя преимущественно то были люди, говорившие и писавшие по-французски, при дворе Генриха мы видим многих, кто составил славу латинской словесности XII века. В королевской канцелярии, возможно, служил Вальтер Шатильонский [1130] , один из лучших сатирических лириков, создатель быстро прославившейся «Александреиды», поставивший себе смелую цель заполнить пробел в античном эпосе [1131] ; Генриху служил — как дипломат и пропагандист — Петр Блуаский, видный поэт и богослов, автор драгоценного для историков эпистолярия; здесь же подвизался и пользовался королевским доверием выходец с валлийских рубежей, отплативший королевскому двору сравнением его с преисподней, «образованный, язвительный, причудливый» [1132] герой этой книги, Вальтер Мап. И хотя при жизни Мап успел сменить много обличий, побывав дипломатом, богословом, собеседником владык, неистощимым рассказчиком, изящным стилистом, хлопотливым домохозяином, неудачливым претендентом на епископство, все это не сравнится с обилием ролей, сыгранных им по смерти: уже простившись с этим миром, Вальтер Мап успел явиться перед публикой, одновременно или поочередно, вагантом, автором артуровских романов, валлийским принцем, древним римлянином, бл. Иеронимом, — и неизвестно, какие обличья ему еще доведется принять.

Жизнь Вальтера Мапа для автора XII века довольно хорошо документирована. Он родился между 1130 и 1135 гг. [1133] где-то на валлийской границе; Гиральд Камбрийский называет его «уроженцем Англии» [1134] , и сам Мап не единожды высказавшись о валлийцах без уважения, зовет их тем не менее «земляками» (II. 20) [1135] , а себя — живущим на валлийских рубежах (II. 23). Вероятно, родиной его был юго-западный Херефордшир. В XIX веке валлийский антиквар и поэт Эдвард Уильямс (1747—1826), более известный под бардовским именем Иоло Моргануг, считал Мапа центральной фигурой средневековой валлийской литературы, сделав его сыном нормандского рыцаря и валлийской принцессы [1136] . Однако сам Мап ясно высказывается о своем происхождении, когда называет Англию своей матерью (IV. 1). Его имя представляет собой вариацию валлийского Vab, Mab или Ap, то есть «сын такого-то»: возможно, «Мап» — это прозвище, которое он получил от своих английских друзей [1137] .